Замок без зеркал. Евгения Усачева

Стоило догадаться!

      – Да что происходит? – не выдержал я. – Объясни, наконец!

      – Для начала уйдём с видного места. Мы здесь как на ладони.

      Она повела нас в тёмный сморщенный от засухи лес, в котором всё было покрыто слоем неизвестно откуда взявшейся сажи. Мы затерялись среди зловещих, искорёженных стволов деревьев, а потом набрели на тропу.

      – Ананке… – Позвал я, видя, что она будто не собирается мне ничего объяснять. – Почему мне нельзя к Эвклидису?

      Воцарилось молчание. Девушка уверенно шла вперёд. Я уже открыл было рот, чтоб повторить свой вопрос, как услышал:

      – Уже двести лет мы с ним сражаемся.

      – Как? Почему?

      – Почему? – и она вновь возмутилась, будто я был виновен в том, что ничего не знал. Хотя, наверное, действительно, на мне лежала вина за это. – Он недолго оставался нормальным. Может, первую сотню лет. Потом словно слетел с катушек. Начал злоупотреблять своими полномочиями, устроил диктат. И главное! Всадники поддержали его! Ему как-то удалось прогнуть их под себя. Поэтому Руководство ни о чём не знало. Столько лет они неизменно докладывали, что в мире Посмертия всё замечательно, а здесь…

      Я увидел на лице Ананке отчаяние.

      – От своей власти он помешался окончательно, – с горечью продолжала она. – Он озверел. Начал массово ссылать умрунов в Тонкий мир и в Лимб без суда и следствия, за малейшую провинность, просто за то, что кто-то на него не так посмотрел или, в общем, просто ради своей забавы… Он стал требовать от нас раболепия, абсолютного подчинения. Он попытался превратить нас в рабов. И превратил. Бо́льшую часть. Те, кто не смирился с таким распорядком вещей, подняли восстание, но его жестоко подавили. Уцелеть удалось немногим восставшим. Мы создали Орден Сопротивления. В первую очередь в него вошли все умруны, которые… которым я помогла при жизни. Теперь мы в глубокой оппозиции. Вне закона. Хотя, здесь теперь и так нет законов, лишь Его воля…

      – Ты восстала против него? Восстала против своего близнецового пламени?

      Мне с трудом верилось в то, что Ананке могла это сделать. Ведь как может одна половина души восстать против другой? И, тем не менее, внешний вид девушки, её искренние эмоции доказывали, что она говорила правду и ничего не приукрашивала.

      – А что мне оставалось делать? Да, пришлось… восстать… Члены Ордена скрываются. На нас постоянно ведётся охота. Его шпионы повсюду… Но мы будем продолжать бороться. В наши ряды вступают всё новые и новые умруны. Вместе мы победим, пусть для этого понадобится хоть тысяча, хоть десять тысяч лет. Если мне не повезёт, и в одной из битв его скипетр с камнем умрундом отправит в Тонкий мир меня, моё дело продолжат другие. Но каждый из нас лучше предпочтёт стать тенью в Лимбе, чем рабом безумного тирана!

      Ананке говорила это с такой яростью, страстью, что даже не верилось, как давным-давно, три сотни лет назад, она прошла жуткие испытания Всадников ради своего близнецового пламени Эвклидиса, потратила столько сил, положила душу ради того, чтобы удержать его на троне и спасти от заточения в Тонком мире. Теперь