Замок без зеркал. Евгения Усачева

серьёзно собиралась умереть. На тот момент у неё уже была одна попытка суицида, которая не увенчалась успехом. Ананке наглоталась таблеток, не в силах больше выносить ментальный гнёт Эвклидиса. Он вытягивал из неё жизненные силы с астрономической скоростью. Она погрузилась в тяжелейшую депрессию, потеряла здоровье и красоту. Её характер и отношения с близкими испортились из-за постоянных нервных срывов, которые провоцировал мёртвый. В общем, жизнь оказалась изуродована настолько, что девушка-медиум решила просто оборвать её, предполагая, что ничего хорошего в будущем её уже не ждёт.

      Она погрузилась в такую бездну отчаяния, что и представить нельзя. Какую боль она при этом испытывала, можно лишь догадываться. Сил, чтобы взять себя в руки и встать с колен, не осталось – все их вытягивал мёртвый Эвклидис. Для неё остался лишь один путь – оборвать земную жизнь – так она считала. Ещё бы несколько месяцев, а то и дней промедления, и её бы было уже не остановить. Она всерьёз перебирала способы самоубийства. В конце концов решила вскрыть вены, чтоб уж наверняка. Внимательно изучила строение участков тела, где они проходят, и поняла, как это сделать. И… Буквально, когда до осуществления этого жгучего желания свести счёты с жизнью оставался лишь шаг, Провидение преградило ей путь в лице Арсения. Он вышел с ней на связь сам и отговорил от совершения непоправимого поступка. Он поставил ментальную стену, закрывшую Ананке от губительного воздействия её близнецового пламени, и вскоре душа бедной девушки начала исцеляться.

      Прошедшие годы показались ей проведёнными в бреду, будто кто-то наслал чёрное ненавистное колдовство, предназначенное свести её в могилу, и вот, наконец, она сбросила его тенета. Разум и дух освободились от тяжёлого ментального гнёта Эвклидиса. Наступил долгожданный покой.

      ***

      Ананке и Арсения встретили, как долгожданных правителей, вернувшихся с поля боя. А я так и не выяснил, куда они отлучались из Карфагена. Вокруг них сразу же образовалась толпа, люди были рады их возвращению, но Ананке не позволила повстанцам долго ликовать – каждого в этом городе ждали неотложные дела. Толпа постепенно рассеялась. К правителям то и дело подбегали какие-то советники, о чём-то совещались группами. Арсений оставался немногословен и отвечал скупо, в то время, как Ананке сопровождала свою богатую эмоциональную речь ещё и жестами.

      Если честно, я чувствовал себя лишним, явившимся без приглашения, поэтому ради приличия я решил не вникать в разговоры и вместо этого любовался городом. Он возвышался передо мной светящейся каменной громадой, воспаряя к облакам. Серебряный звон водопада ласкал слух, а глаза не могли нарадоваться красоте и покою, царившим в этом благодатном месте. Мы ушли с площади и оказались на узкой аллее, засаженной кустами тёмно-фиолетовой сирени. Справа расположилось вытянутое, больше походившее на канал, озеро с бирюзовой водой. От него веяло прохладой.

      Мои мысли были далеко, как вдруг они сосредоточились на одном-единственном человеке, шедшим