Крылья над Кальдорой. Анна Флин

кирпичей ощущается сквозь кожу.

      Кто-то рядом шепчет:

      – Ты в порядке?

      Не отвечаю. Наклоняюсь, упираясь руками в колени, пытаюсь выровнять дыхание. Живот сводит от голода, ноги подкашиваются.

      Голос становится ближе:

      – Эй, держись. Тут нельзя падать.

      Медленно поднимаю голову и вижу женщину. Лицо мне знакомо – она работала на другом конце этажа. Её тёмные волосы убраны в хвост, под глазами тени, но она выглядит чуть более живой, чем я сейчас.

      – Имя? – спрашивает она.

      – Элин.

      Она помогает мне выпрямиться. Мы начинаем идти вместе, медленно, будто две тени. Вокруг другие дартлогийцы молча идут домой, их шаги сливаются в общий шорох.

      Женщина идёт рядом, её шаги размеренные, но напряжённые. Замечаю, как она быстро оглядывается, будто проверяет, не слушает ли нас кто-то.

      – Это была Селена, – тихо говорит она.

      Поворачиваю к ней голову, не сразу понимая, о чём она.

      – Кто?

      – Селена. Она сломала один из генераторов. Специально.

      Мои брови поднимаются. В голове пульсирует от усталости, но слова заставляют встрепенуться.

      – Специально? – повторяю я.

      Она кивает. Её лицо остаётся спокойным, но я вижу, как уголки её губ дрожат.

      – Это первый шаг, – шепчет она. – Они говорят, что если мы будем действовать изнутри, то начнём ослаблять их систему.

      Замедляю шаги, смотрю на неё внимательнее.

      – Они? – спрашиваю, стараясь, чтобы голос не дрожал.

      Женщина бросает быстрый взгляд на улицу, затем на меня, будто взвешивая, стоит ли продолжать.

      – Подполье, – говорит она наконец, её голос едва слышен.

      У меня перехватывает дыхание. Слово звучит громко даже в шёпоте.

      Подполье.

      – Они есть? – спрашиваю я, не в силах скрыть удивление.

      – Были всегда, – отвечает она, на этот раз немного увереннее. – Просто теперь они становятся сильнее.

      Мысли начинают путаться. Всё, что я знала о жизни в гетто, о страхе и подчинении, вдруг начинает трещать по швам.

      Мы останавливаемся.

      – Почему ты говоришь мне это? – спрашиваю я.

      Она смотрит на меня. Её взгляд глубокий, усталый, но в нём есть искра.

      – Потому что я вижу, что ты ещё не сломалась.

      Мы прощаемся у следующего поворота. Её фигура растворяется в толпе, а я остаюсь стоять, опираясь на стену.

      В голове всё ещё гудит от усталости, но слова женщины звучат громче, чем звон в ушах. Подполье. Те, кто сражается. Те, кто не согнулся.

      Впервые за долгое время чувствую нечто, напоминающее надежду.

      Но вместе с этим приходит и страх.

      Улицы гетто встречают меня своим привычным запахом. Смесь гари, магического топлива, сырости и пота висит в воздухе, словно это часть этого места. Узкие дороги покрыты слоем грязи, который никогда не исчезает, даже после дождя.

      Иду медленно, ноги подкашиваются от усталости. Стены домов, покрытые трещинами и грязью, тянутся вдоль улиц. Мимо проходят другие дартлогийцы,