Забери меня, мама. Женя Озёрная

до конца олимпиады, только и шуршали по бумаге чужие шариковые ручки. Аня посмотрела в окно. Сначала вдаль, на серую пятиэтажку напротив, а потом ближе – на ветви дерева, росшего у окна. На одной из них сидела, покачиваясь, ворона. Разве что издалека не было видно её глаз, да и Аня чувствовала себя совсем не так, как в тот день, когда впервые её заметила и потом на уроке православной культуры потеряла над собой контроль.

      Бояться не нужно – давило на голову то, что наполняло весь класс. Бери – говорило то, что было здесь, вокруг, и стояло за буквами и словами.

      Но как это взять? Четвёртый класс – даже не середина школы. Когда-нибудь она вырастет, узнает много, окончит школу и институт, станет по-настоящему умной и узнает как. Но сейчас она просто не может. Наверное, другие знают лучше, а учительница, назвав её первой, просто ошиблась. Взрослые ведь и вправду знают не всё.

      Ворона вспорхнула с ветки. Блестя чёрными крыльями, она сделала круг и села на окно. Стукнула клювом в стекло, и стали хорошо видны такие же чёрные, как и крылья, глаза-бусинки.

      Не думай и просто бери. Твоё– пульсировало в голове.

      Незнакомая учительница, наблюдавшая за участниками олимпиады, и остальные обратили внимание на ворону и зашушукались. Аня, наоборот, забыла про неё и начала выводить на двойном листке буквы, слова, предложения.

      Только это было не то, чего она хотела. Это были всего лишь буквы. А то, что нельзя было выразить словами, так и висело над ней. Висело оно и тогда, когда Аня разгладила исписанный двойной листок, встала с места и пошла к учительскому столу.

      «Так быстро? – спросила наблюдательница, взяв листок в руки. – Может, ещё подумаешь?»

      Думать было больше не о чем и писать тоже нечего. Взять это всё равно было невозможно. Хотя бы пока.

      Но и отделаться от этого Аня тоже не могла: теперь оно было везде. Случайно услышанные чужие слова будто дёргали за нить, крепившуюся к чему-то в голове, и опять начинало мутить. Нить уводила туда, где Аня ещё не бывала, к тому, чего она ещё не видела и пока не могла понять. Аня села на скамейку в раздевалке, накинула ветровку прямо не снимая рюкзака и стала ждать, надеясь привыкнуть.

      Новенькая вышла из класса одной из последних, уже после звонка.

      – Ну чего, пойдём? – спросила она.

      Аня встала и молча кивнула. Вместе они пошли к новенькой в гости, как и договаривались: тут было недалеко. Шли и ели сухарики из ларька – желудок теперь не беспокоил, и было можно. Говорили про олимпиаду: новенькой задания показались несложными. Может быть, другие могут взять своё, а Аня нет?

      Пройдя сквозь лежащий в низине частный сектор, через берёзовую рощу, и аккуратно, как говорили им взрослые, преодолев железнодорожный переезд, они добрались до своего микрорайона. Эти дома построили тут, ещё когда только родилась мама, и теперь они стояли, напоминая всем, что такая эпоха была. И жили в ней по-другому – совсем другие, наверное, люди, не такие как сейчас, и было перед этими людьми за то, немного совестно.

      Дом новенькой