Забери меня, мама. Женя Озёрная

могла вспомнить его имени. А вот имя продавщицы тёти Оли забыть было невозможно.

      Она до сих пор, как и двенадцать, и пятнадцать лет назад, стояла за прилавком. Только теперь она отставила куда-то в сторону счёты, стук которых так завораживал Аню в детстве, и на замену им пришёл калькулятор; да и лицо её было подёрнуто морщинами. А вот родинка осталась прежней – та самая черта, которая делала тётю Олю самой собой.

      Я своя,– Аня оправила футболку и посмотрела ей в глаза. Невидимая нить, шедшая изнутри, натянулась так, словно вот-вот зазвучит.

      – Ах, Антипчиха, – лицо тёти Оли глупо вытянулось, и она бросила Сырину: – Иди ж ты уже отсюда, у нас вон…

      Сгинь – бросила следом Аня, и другая нить разорвалась.

      Тот поплёлся к выходу, а тётя Оля надела очки.

      – Это ж сколько лет-то? Мы думали, что ты, да и Наташка Никитиных, не приедете больше. А как гуляли, как играли…

      – Но всё-таки я здесь, – виновато улыбнулась Аня.

      – И скоро опять уедешь. Что с вас взять, с городских. – Тётя Оля оперлась руками о прилавок.

      – Нет, – сказала Аня, поймав её удивлённый взгляд. – Я теперь работаю тут рядом, в Гремучей Горе. Приезжать могу хоть каждые выходные, если захочу.

      Мысль о бабушкином доме сделалась ещё более тёплой.

      – Ну так сколько ж лет ты училась?.. Надоело, небось, страсть.

      Аня расправила плечи.

      – Четыре года. Может, потом и в магистратуру пойду, а пока – отдых.

      Всё, чем она планировала заниматься дальше, после учёбы на гумфаке действительно казалось ей отдыхом. В голове ещё гудело от сотен, тысяч, миллионов слов, которые она вобрала в себя за четыре курса. Случайно услышанное отдавалось ассоциациями, несказанное зудело внутри и нередко будило под утро. Слова утешали, забавляли, предупреждали, мучили…

      Всё это было с ней и раньше, ещё в школе, но гумфак это растревожил. Впрочем, она знала, куда идёт, предполагала, что так будет, и прошла через это. Теперь нужно было повидать бабушкин дом, просто жить и по возможности приносить пользу. Тоже иметь дело со словами, уже как научный сотрудник музея-заповедника, пусть и младший, но теперь никуда не спешить.

      – Правильно, а то совсем крыша съедет, – выдала тётя Оля. – Ты чуешь, какой воздух? – мечтательно добавила она, глядя в окно. – На Кривулю сходи, в воду бултыхнись и радуйся. Совсем зачахла в своём городе. Да мороженого возьми, нашего, – она указала на холодильник. – Обёртка другая, но вкус-то ты помнишь.

      Этим пломбиром, который до сих пор, как оказалось, производили в районе, когда-то радовала Аню бабушка. Она не умела общаться с людьми так, как другие, но по-своему умела любить.

      Аня взяла спичек, буханку ржаного хлеба и нарезку колбасы в вакуумной упаковке, пару дошираков в стакане и то самое мороженое.

      – Спасибо, тёть Оль. – Она оплатила всё и пообещала: – Ещё зайду.

      Нить, соединявшая их обеих, разорвалась, но тут же зародилась другая. Выйдя, Аня увидела, что у стены за углом стоит Сырин. Он было шагнул ей навстречу