Забери меня, мама. Женя Озёрная

и снаружи. Но почему она не… Аня стала переминаться на ногах и, оглянувшись, увидела, что Сырин зашёл за калитку соседнего дома. Он всё-таки жил здесь, и ей показалось.

      – А, этот, – Нета махнула рукой. – Будет что втирать про меня, пропускай мимо ушей.

      Аня с детства помнила, что о Харитоновых – Нете и её матери, бабе Томе, – в Озеровке говорили много разного. Баба Тома ещё в девяностые, до Аниного рождения, сошла с ума, и общаться с ней стало трудно – даже её дочери. Нета справлялась с этим как могла до тех пор, пока баба Тома, как и бабушка Ани, не умерла.

      – Так ты как сюда приехала? – Нета выдернула её из размышлений.

      – Я тут работать теперь буду, на Гремучей Горе. Оттуда в Кривинцы в три был автобус, а дальше пешком. Сломался.

      – И это весь рюкзак… Автобус-то раз сломался, новый теперь только завтра. Ночевать где собралась?

      – У нас,– быстро нашлась Аня.

      Видимо, Нета на мгновение задумалась о том, что это означает, и поняла всё верно. Но, судя по выражению лица, ей не очень понравился ответ.

      – Ты там хоть раз была и ночевать там захочешь… после?

      Аня улыбнулась.

      – Ну хотя бы посмотрю, раз такая возможность, а дальше…

      – Смотри-смотри. Только никаких ночёвок. Как солнце сядет, так живо ко мне. Матри уже десять лет как нет, и места хоть сколько. Да и без куска хлеба не оставлю. Но ты сама хоть подумай всё же.

      – Спасибо, – сказала Аня.

      Она пошла к бабушкиному дому, увидев, что к Нетиной скамейке плетётся Сырин. Дальше развернулся всё тот же разговор, и Нета вовсю распекала собеседника за то, что он думает только о бутылке, а он тянул что-то оправдательное. Их было хорошо слышно по всей Боковой улице. Такие люди, как Сырин, были здесь всегда, и это не менялось. Таких людей, как Нета, Озеровка пыталась вытолкнуть, но ей ничего не удавалось.

      Нить, ведущая к Сырину, снова оборвалась. Аня на ходу достала из рюкзака мороженое и открыла его. Солнце падало к горизонту, и мурок уже почти высох. Надо было позвонить Насте и рассказать, что вернуться сегодня не получится. Зайти только к бабушке – и понять наконец, что осталась позади студенческая жизнь и началась новая. Взрослая.

      ***

      Двадцать минут шестого показал телефон перед тем, как Аня убрала его в карман, поднялась на крыльцо и толкнула обитую металлическими листами дверь. В нос ударил затхлый воздух, и всё же было в нём нечто от того воздуха, который она вдыхала двенадцать лет назад.

      Решив не сидеть в сенцах и пройдя сразу в избу, в дальнюю комнату, Аня первым делом посмотрела на остановившиеся невесть когда старые ходики. Часовая стрелка перевалила за пятёрку, а минутная только-только начинала отрываться от четвёрки.

      Привет. Как же долго.

      Её здесь ждали.

      На столе лежали пожелтевшие газеты родом из начала нулевых, на выцветшей клеёнке валялись мёртвые мухи. Зазывно приоткрылась дверца шкафа, откуда выглядывала давно изъеденная молью бабушкина одежда.

      Аня бросила рюкзак на диван, посмотрела