Забери меня, мама. Женя Озёрная

записала адрес «Дальняя, дом 19, квартира 94» и хотела было объясниться, но услышала:

      – Вот и напиши мне первое письмо. Расскажи зачем.

      Тот разговор завершился быстро, словно и не был больше нужен. Словно он только готовил всё, что начало происходить потом. Скоро Аня сходила на почту, купила конвертов, достала из стола запас старых тетрадей в широкую линейку и стала разрывать их на листы. Потом пошла в дело ручка – на бумагу синей змейкой ложилась нить, тянувшаяся у Ани изнутри.

      Вот зачем она захотела писать письма. Через трубку с её пустотой общаться было труднее, это не давало того, что так мучило, но было уже таким привычным. К тому же можно было хорошо подумать и всласть подождать, пока придёт ответ. Изумительная роскошь в двадцать первом веке с его шумом, что-то под стать гумфаковской печатной машинке…

      …которую после сессии в коридоре Аня почему-то больше не увидела.

      Глава 4

      После пар в корпусе становилось тише: уходили почти все. Аня оставалась, чтобы взять очередную стопку книг в библиотеке и посидеть в читальном зале над конспектами.

      – Это вы у нас первый курс? – спросила библиотекарша, кладя на стол абонемента очередную книгу.

      – Да, – ответила Аня.

      – Ваши к нам почти не ходят, а вы так часто… Тему курсовой уже придумали?

      Их вот-вот должны были распределить, и она без всяких заданий бралась за то, что казалось ей интересным, в попытках зажечь внутри трескучий и такой уже привычный огонёк.

      – Темы пока нет, но я хочу изучать фольклор.

      – Посмотрите тогда для начала учебник. На дом только в следующем семестре – почти все раздали.

      В тот вечер она сидела в читальном зале до тех пор, пока не начал болеть от голода желудок. Да и библиотекарша стала ёрзать на своём месте и подёргивать нить, будто бы на что-то намекая. Пора было вставать и уходить, чтобы возвращаться домой и готовиться к ещё одному дню, который приблизит её к цели. Уезжать из наполненного огнями центра на сереющие, промокшие окраины.

      Мама пришла совсем поздно – они с тётей Оксаной ходили в кафе, – и заглянула из освещённого коридора в комнату Ани, где было уже темно.

      – Спокойной ночи.

      – Спокойной.

      Тут всё и закрыла чёрными крыльями ночь. Перемахнув через несколько часов, она приоткрыла завесу под утро. Аня снова сидела в читальном зале, а библиотекарши не было. Осталась только куча формуляров на столе. Свет в книгохранилище горел, дверь была открыта и стояла невозможная тишина.

      Аня поднялась, прошла внутрь, слыша, как скрипит пол ногами пол, и стала ходить между стеллажами. То и дело задевая локтями выступающие с полок книги, она аккуратно заталкивала их на место, пока вдруг не поняла: в этой небольшой комнате есть ответ на её вопрос, и нужно поспешить, пока библиотекарша не вернулась.

      Теперь она еле вытаскивала с полок книги, которые только туда запихнула, и открывала их – а в них ничего не было написано. Нет, снова ничего нет, и опять пустые пожелтевшие