Без сестры. Психопатороман. Станислав Шуляк

сказал второй.

      – От конфет зубы портятся.

      – Эмаль сходит.

      – И не восстанавливается.

      – Да. Мы студенты, мы знаем.

      Неподалеку, в нескольких шагах, за поворотом что-то бубнил Рашид в телефонную трубку. На Рашидовом своём языке.

      – Вера! – позвал я. Как будто сестра пряталась тут же где-нибудь рядом и могла прийти мне на выручку.

      – Рашидушка! – сказала тётка.

      Узбек запнулся на полуслове. Кажется, положил трубку и тут же появился, с жуткими чёрными провалами вместо глаз в неверном керосиновом свете. Я же всё шарил по полочке, как будто конфета могла там ещё появиться.

      – Денег не плотит и съезжать не съезжает, – сказала тётка.

      – Здесь конфета моя была, – упрямо сказал я.

      – Да, может, и не было никакой конфеты, – возразил один из студентов.

      – Поди теперь проверь: была, не было! – подхватил и другой.

      – Конфеты просто так на полках не валяются!

      – Не те времена!

      Узбек подошёл молча. Он взял меня за воротник. Как-то так ласково взял. Я даже подумал, что он хочет погладить меня. Быть может, он поверил мне, а не студентам. Но он взял меня ещё за пальто в области поясницы и поднял. Поднял так, что я едва мог дотянуться до пола ногами. И понёс.

      Нет, пожалуй, я ошибся: гладить меня он всё же не собирался.

      – А мясо моё где? – тихо спросил он меня.

      – Я не брал мяса! – крикнул я.

      – В кармане, – подсказал первый студент. Он бежал впереди нас с Рашидом, он будто указывал узбеку дорогу. Тётка светила фонарём сзади.

      – Может, уже съел, – сказал и второй.

      – Ничего, ничего! – сказал узбек. – Всякое бывает!

      – Оно уварилось! – снова крикнул я. – Мясо уваривается.

      – Да-да, уварилось, – согласился узбек. – Было шесть кусков – стало пять. А нас четверо.

      – Шесть на четыре не делится, – пробормотал я, задыхаясь.

      – Пять тем более, – ответил узбек.

      – Это вообще не его дело! – возмутилась тётка.

      – Мы сели покушать, а там мяса не хватает, – сказал Рашид.

      – А мы не брали, – сказал первый студент.

      – И никто не брал, – добавил второй.

      Я подумал, что узбек совершенно напрасно подозревает меня в том, что я съел его мясо. Оно, конечно, я действительно его съел, но всё равно не стоило бы про меня думать всякие гадости, да глупости. Человеку нужно быть выше какого-то там съеденного мяса. Но выше съеденного мяса он никогда не бывает.

      И при этом ещё называет себя человеком!

      Мы уж были в прихожей. Студент с готовностью распахнул дверь перед нами с узбеком, узбек перехватил меня получше и вытолкал на площадку. Тут он на минуту отпустил меня. Я стал отряхиваться и поправлять на себе пальто. Я решил объяснить им всё про сестру, они поймут, они не могут не понять, ведь это всё-таки люди, и человеческий язык им не совсем чужд, сказал себе я, а я иногда умею объяснять убедительно. Вот и теперь я буду убедителен. Но тут узбек с силой толкнул меня, я оступился, хотел было ухватиться за перила,