Без сестры. Психопатороман. Станислав Шуляк

Вера? – переспросила меня тётка.

      – Вера… – запнулся я. – Обычная, сестра моя.

      – Обычная, сестра его, говорит, – громко сказала тётка.

      – Фамилия как? – спросила старуха.

      – Как фамилия Верки? – спросила меня тётка. Как будто бы я мог не слышать старухиных слов.

      С фамилией было проще, чем с именем. Здесь почти не пришлось ломать голову. Фамилия всплыла сама собой.

      – Сочкина, – трепетно сказал я. Я любовался этой фамилией, я пробовал её на вкус, фамилия искрилась, переливалась, волновала, будоражила. Это была фамилия сестры.

      – Сочкина Верка, – громко молвила тётка.

      – Сочкина, – повторила старуха. – А кто её спрашивает?

      – Ты кем ей приходишься? – спросила тётка.

      – Брат.

      – Брат, говорит!

      – Какой ещё брат? – непреклонно спросила старуха.

      – Ты – какой брат?

      – Брат? – сказал я.

      – Ну да, брат. Троюродный, что ли? Или какой?

      – Обычный! – торопливо сказал я. – Просто брат! Родной брат!

      – Родной брат, – сказала тётка.

      – Скажи, пусть уматывает! – крикнула старуха. – Нечего тут шлындать!

      – Вот! Слышал? Тебе лучше уйти! – сказала мне тётка.

      Тут уж я заупрямился, закапризничал. Я был так близко от сестры, я был с ней совсем рядом, и вдруг лишиться всего из-за какой-то глупой старухи!

      – Не пойду, не пойду! – заголосил я. – Где её комната? Эта? – я толкнулся в соседнюю дверь. – Вера! Вера! Я здесь! Я – брат! Брат!

      – Тихо, тихо! – отчего-то перепугалась тётка.

      Но и старуха всё продолжала шуметь.

      – Ишь ты! Думает, если – брат, так и таскаться можно! Пол здесь топтать! А убирать за ним кто будет?!

      – И ты, ма, молчи! – прикрикнула моя провожатая. – Разоралась ни с того, ни с сего! Будто её режут!

      Тут вдруг и ключ у неё нашёлся.

      – Брат! Брат! Вера! Я здесь! – твердил я.

      – Посмотреть? Посмотреть хочешь? – спросила тётка, отпирая.

      – Я к сестре, я шёл, я и конфету принёс! – сказал я. И показал тётке конфету. Чтоб не подумала чего. Будто я вру. А я не вру. У меня, правда, конфета.

      – Конфету оставь! – строго сказала та. И даже заслонила собой проём. – Вот здесь положи! На полочке, у телефона. Никто не тронет. Нечего тут в комнату переться с конфетой!

      Полочка была. На стене. Телефона не было. Может, разве что, когда-нибудь раньше. Потом-то спёрли, ясное дело! У нас всё прут! Или ещё тырят. Тырят так даже чаще. Хотя прут тоже часто.

      Я положил конфету на полочку, и тётка пропустила меня в комнату.

      Да, это была комната сестры, я сразу понял. Комната была пустоватой, в смысле —

      мебели. Но кровать стояла, железная, старая, шкап тоже стоял, и ещё этажерка. Стол был ближе к окну, стула я не разглядел. Стало быть, сидеть приходится здесь на кровати. Кое-что из вещей я увидел, и это были вещи сестры – гребёнка, купальная шапочка, журнальцы – пять или шесть, серый халатик, висевший на гвоздике, вязальные спицы. Нет,