Без сестры. Психопатороман. Станислав Шуляк

быть может, станешь сердиться, но я рассказал ему, что ты ищешь сестру. И Фёдор Григорьевич отнёсся к твоим поискам и к твоей сестре с глубочайшим уважением и захотел взглянуть на тебя.

      – Чёрт! – сказал я с досадой.

      – Только одним глазком, – попросил Олег Олегович.

      – Чёрт! – крикнул я.

      С бутафорией и бижутерией крикнул и ещё с изрядным, возмущённым духом.

      – Я нашёл Жмакина, – сказал Олег Олегович.

      Я застыл на месте.

      Фёдор Григорьевич выступил вперёд.

      – Фёдор Григорьевич, – представился он и с деликатностью посеменил в мою сторону. – Наслышан, – веско сказал ещё. – Горжусь. Уважаю.

      – А, – сказал я.

      Федор Григорьевич колебался, наверное, минуту. Потом всё же сделал ещё шаг.

      – Сестра… это… такое… такое… – пробормотал он. Тут он схватил мою руку и порывисто пожал её. Глаза его вдруг увлажнились, он хотел утереть их, но устыдился, махнул рукой и пошёл прочь.

      – Фёдор Григорьевич! – крикнул Олег Олегович. – Ну, чего ты!..

      Но Фёдор Григорьевич более не оборачивался.

      – Посмотрел на тебя – вот и растрогался! – сказал мой товарищ.

      – Что Жмакин? – глухо спросил я.

      – О, это было не так просто, – начал Олег Олегович. – Я начал своё расследование с Лизаветы Вилевны, помощницы режиссёра, я называю её козой. Иногда даже в глаза, и она не обижается. Но она ничего не знала про Жмакина. Я расспрашивал актёров на съёмочной площадке. Пока мы пили кофе или готовились к съёмкам. И никто не сообщал мне ничего обнадёживающего. Коза велела мне задать мои вопросы нашему режиссёру, фамилия его – Плачевный. Он, кажется, вообще знает всех. Я рассказал ему про тебя, про сестру и про Жмакина. Жмакина он не знал, зато заинтересовался тобой, велел даже привести тебя на съёмки. Я обещал привести.

      – Зачем? – сказал я.

      – Если ты подойдёшь, тебя снимут в кино.

      – Зачем? – снова сказал я.

      – Ты можешь стать знаменитым.

      – Иногда мне хочется плюнуть в тебя или ударить, – сказал я.

      – Плюнь, пожалуйста, – попросил Олег Олегович.

      Я плюнул. Нет, не в Олега Олеговича. Я плюнул тому под ноги. Что-то такое разлилось по лицу Олега Олеговича, чего описать я никак не могу. Что-то вроде умиротворения. Он даже прикрыл глаза.

      Никогда не думал, что плевки мои – божья роса. Да они точно – не божья роса.

      Разве что только для Олега Олеговича.

      – Это всё? – спросил я.

      – Всё, – сказал Олег Олегович.

      – Значит, про Жмакина я сегодня больше ничего не услышу? – ядовито поинтересовался я.

      – Ах да! – сказал Олег Олегович. – Совсем забыл.

      Товарищ мой высморкался с ожесточением.

      Ожесточённая сопля его пала в точности на поребрик. Сопли падают, куда хотят (все сопли, за вычетом сопли Олега Олеговича, разумеется). Им даже законы физики – не указ. Иные из соплей побуждают к очень неожиданным выводам.