Без сестры. Психопатороман. Станислав Шуляк

Олегович учил меня перепрыгивать через турникеты, когда дежурная отвернётся. Мы прятались за колонной и выжидали момент. Наконец, Олег Олегович меня подтолкнул, мы побежали, перепрыгнули через турникеты (у них всех были такие мерзкие рога, не дававшие пройти свободно; об один я даже ударился, покуда перепрыгивал), турникеты обиженно завыли, завизжали, дежурная, разумеется, заметила наш манёвр, но мы не останавливались, и она, оглядевши нас, должно быть, решила с нами не связываться. Метро не обеднеет, поди, если два прохвоста, вроде нас, проедут бесплатно.

      Потом мы, громко топоча, бежали вниз по движущимся ступеням. Я боялся этих движущихся ступеней, и Олег Олегович поддерживал меня за плечо.

      Внизу много было всякой сволочи. Казалось, вся городская сволочь собралась теперь в метро, нарочно, чтобы попадаться нам навстречу, обгонять нас, толкать, обдавать равнодушными взорами.

      Для них это, должно быть, особое времяпровождение, особое состояние духа – быть сволочью в метро. В метро больше всего сволочи, даже на улицах её меньше.

      Подошёл поезд. Олег Олегович почти втолкнул меня в вагон.

      В вагоне нам уступили место. Две сидевшие тётки посмотрели на нас и встали. Олег Олегович уселся без разговоров, усадил и меня рядом. Ехали мы долго, потом вышли, потом ползли по переходу, снова ехали.

      Наконец, мы по движущимся ступеням поднялись наверх.

      Потом мы сели в трамвай, к нам тут же пристала тётка-кондукторша. Гадкая такая тётка, кондукторш я не люблю.

      – А у вас что? – спросила она с какою-то плавленой бесцеремонностью.

      – А у нас, тётенька, денюжек нет, – ласково ответствовал Олег Олегович.

      – Нет денег – идите пешком, – молвила тётка.

      – Мы бы пошли, да ноженьки болят, и нам ехать надо, – сказал Олег Олегович умильно, как кот, поевший краденой сметаны.

      – Ехать надо – платите, а то водителю скажу – он транвай остановит, – возразила кондукторша.

      – Зачем транспорт останавливать, когда в нём люди едут и на работу торопятся?

      – Вы, что ль, на работу торопитесь? А люди – те, кто платит, а не кто зайцем едет! Зайцы – это зайцы, а люди – это человеки!

      – Мы не на работу торопимся, – сказал Олег Олегович, – хотя я, можно сказать, артист, а он сестру ищет.

      – Это ты-то артист? – хмыкнула тётка. – Ладно, пойду других обилечу, и, чтоб, когда вернусь, вас уже не было!

      Тётка пошла по вагону. Я безропотен, я хотел было сойти на остановке, но Олег Олегович меня не пустил.

      Кондукторша вернулась. Я смотрел на неё с тоской и с косой саженью, идти пешком не хотелось. Товарищ мой же, наоборот, будто бы преисполнился энтузиазмом. Или – нигилизмом, я точно не знаю.

      – Вы ещё здесь, плесень? – спросила тётка. – Всё: пошла водителю говорить, чтоб транвай остановил.

      – Да, я артист, я в кино снимаюсь, – горделиво заявил Олег Олегович. – Хотя и не народный артист