Без сестры. Психопатороман. Станислав Шуляк

Олегович хлопнул себя ладонью по подшлемнику. Отчего оттуда полетели пыль и всяческие полуприметные флюиды.

      – Жмакин! – крикнул он. – Жмакин!

      – Жмакин… – снова сказал я

      – Я поговорил о Жмакине с нашим режиссёром, но тот ничего не знал о Жмакине…

      – Это я слышал! – крикнул я.

      – Ну да, видать, Жмакин не та фигура, чтобы его знали ещё и режиссёры. Признаться, меня это не удивило. Но режиссёр прямо при мне позвонил художнику картины, по фамилии Жоробков, и спросил его про Жмакина, и тут вдруг свершилось чудо… нет, Жоробков тоже не знал Жмакина, но он любезно обзвонил нескольких своих товарищей-художников, и через полчаса я уже знал адрес Жмакина, представляешь?

      – И что теперь? – спросил я.

      – Завтра мы едем к Жмакину.

      – Куда?

      – В его собственный дом.

      – Он живёт в доме?

      – В доме. И дом этот находится…

      – Ну? – сказал я.

      – В Бернгардовке, – торжествующе ответствовал Олег Олегович.

      Бернгардовка! Название это мне показалось столь же гадостным, как и фамилия Жмакина. И что с того, что он художник? Вовсе ничего, что он художник! Прежде всего он – Жмакин, а потом уже художник. Да и звание художника его вовсе не украшало, звание художника никого не украшает! Зато гадостнее делает всякого! Хуже звания «художник» только обозначение «человек» – таково моё искреннее убеждение. Хуже же человека вовсе ничего не существует. В самом крайнем случае, разве что – бог.

      – Где это? – спросил я.

      – Довольно далеко, конечно, – развёл руками Олег Олегович. – Надо даже ехать на электричке, но мы доедем. Встанем завтра пораньше – и в путь!

      – Олег Олегович, – попросил я, – давай поедем теперь!

      – Теперь уже ночь, – возразил тот. – И мы не допили вино.

      – Да, – сказал я. – А там, может быть, сестра.

      – Электрички уже не ходят, – сказал Олег Олегович. – И мы не можем завалиться к Жмакину посреди ночи.

      – Может, мы пойдём пешком? – попросил я. – Не станем ждать электричек?

      – Пешком мы даже к утру не придём, – сказал Олег Олегович, разливая вино.

      Аргументы его меня не убедили, конечно, но я принуждён был согласиться. Куда я без Олега Олеговича? Без Олега Олеговича мне до Бернгардовки не доехать! И уж тем более Жмакина не найти!

      Мы выпили ещё раз.

      – Надо было сказать Павлу Фроловичу, чтобы он пиво оставил, – посетовал Олег Олегович. – Вина может и не хватить.

      – Давай спать ляжем, – сказал я. – Скорее утро придёт.

      – Я даже козе сообщил, что на другой день буду занят, и, если они назначат съёмки, чтобы на меня не рассчитывали. Так что нам ничто не может помешать, – сказал Олег Олегович.

      – Хорошо, – сказал я.

      Ночью мне снился незабываемый взор и свет, исходивший от него. Потом взор был сам по себе, свет же сам по себе. Взор я всячески старался не забыть,