Без сестры. Психопатороман. Станислав Шуляк

сам от него отказался: слишком многие проявления противоречили ему.

      – Ещё капусты? – спросил я.

      – Нет, спасибо. Тебе надо оставить Олегу Олеговичу.

      – Надо, – сказал я. – Хоть он и сволочь.

      – Все ключевые позиции и на кафедре и в институте заняли иудеи. А я караим. И кто вообще придумал, что бы вожди наших народов оказались в ссоре? И вот теперь – письма с угрозами, разбитые стёкла, ночные звонки в дверь. Я знаю, мне не сдобровать.

      Наверное, профессора я слушал рассеянно. Он мало говорил о сестре. Неужто ему интересней говорить о каких-то там иудеях, караимах, разбитых стёклах, письмах с угрозами, чем о чуде, которое, возможно, где-то рядом, и нужно всего лишь оглянуться, протянуть руку, чтобы увидеть, чтобы коснуться оного?

      – Я дурак? – спросил я.

      – Что ты, милый! Кто тебе мог сказать такое?

      – Кто-то говорил или только подумал – не помню.

      – Ты не дурак, ты – настоящий уникум, – сказал профессор.

      – А нарост?

      – Вот именно из-за него! Поначалу и я, и некоторые мои бывшие коллеги полагали, что это у тебя некая новая костная опухоль. Быть может, злокачественная. Но анализы это не подтвердили.

      – А вот Олег Олегович, хоть и сволочь, – сказал я, – но, когда я рассказал ему о сестре, сразу полюбил её.

      – Да-да, – сказал профессор. – Я тоже полюбил сразу.

      Как-то он это сказал так… формально, без внутренней убеждённости. Без железа и молибдена. Без мрамора и коммуникаций.

      – Полюбили? – недоверчиво спросил я.

      – Да, – сказал профессор. – Одно несомненно: твоё новообразование произрастает из самого мозга.

      – Из мозга? – тупо повторил я.

      – А отсюда – возможны всякие парадоксальные проявления, сверхспособности, необыкновенная чувствительность.

      – Какие способности?

      – И ещё ясно другое: исследования необходимо продолжать во что бы то ни стало. Может, речь идёт о каких-то мистических мутациях, космическом или сакральном промысле.

      – Я мутант? – сказал я.

      – Не надо так уж прямолинейно. Во всяком случае, ты можешь оказаться настоящим чудом.

      – Моя сестра – чудо, я – нет, – бросил я непреклонно.

      – Покажи мне, пожалуйста, свою почку, – сказал вдруг профессор.

      Я расстегнул пальто и уже привычно выпростал все одежды. Профессор задумчиво коснулся рубца перстами. Персты были не слишком чистыми. Я сразу заметил. Хотя и не смотрел прямо.

      – Прости-прости, – сказал профессор. – Несколько дней ночую не дома, не всегда удаётся помыться своевременно.

      – Ничего, – сказал я.

      – Прошло дней девять-десять. Рана не кровоточила?

      – Два раза. Когда меня били по почкам.

      – По почкам? – изумлённо воскликнул профессор. – О, мир! О, люди! О, подлые двуногие!

      – Да, – сказал я.

      – Они видят чудо и не способны его оценить.

      Я заскучал. Профессор говорил не о том. Обо мне говорить вовсе не следовало.

      – Они