Первоклассная учительница, дракон и его сын. Лариса Петровичева

стала медленно заполнять бассейн.

      Рука Джолиона сжалась на моей так сильно, что я почти услышала, как хрупнули кости. Мадс смотрел неотрывно, стоял так, будто готовился прыгнуть в бассейн и подхватить мальчика. Мы медленно шлепали по воде: Джолион шел упрямо и неохотно, но все же шел.

      Интересно, плавал ли он с матерью? Возил ли Кайлен их, допустим, на юг? Я представила, как Джолион бежит по краю моря к отцу, призывно раскинувшему руки, и в носу защипало.

      Почему эта драконья харя, черт бы ее побрал, уходит на работу, а не остается с сыном? Денег нет? Да не смешите – того сундучка, который был мне обещан, хватило бы на долгую и безбедную жизнь. Или это слишком трудно, признать, что ты слаб и боишься и презираешь собственное дитя?

      Ему нужна только власть. Власть и больше ничего.

      Мы шли по колено в воде. Джолион бормотал что-то себе под нос, и хватка его маленькой ладони постепенно ослабевала. Еще один круг по бассейну – и мы направились к лестнице, вытираться и переодеваться.

      Мадс смотрел так, словно я совершила чудо.

      Глава 2

      Хорошенького понемножку.

      После того, как мы переоделись, Мадс повел Джолиона в сад: там мальчик сел на скамью, и его безразличный взгляд поплыл мимо яблонь и дорожки, куда-то в ту глубину души, где еще жива была мама. Я прошла по саду: здесь была весна, а не позднее лето, и мне удалось набрать камешки, абрикосовую камедь, крупные яблоневые цветы.

      – Зачем это вам? – поинтересовался Мадс, когда я села на скамью рядом с Джолионом и сгрузила свою добычу.

      – У меня был однокурсник в институте, – сказала я. – Шизофрения в состоянии ремиссии, он ничем не отличался от остальных, но постоянно что-то крутил в руках. Четки, ручку, что угодно.

      – Это такая болезнь? – уточнил Мадс. Я кивнула, осторожно вложила камешек в ладонь Джолиона и сжала руку мальчика в кулак.

      – Камень, Джолион. Маленький теплый камень. Попробуй.

      Когда я убрала руку, ладонь Джолиона разжалась, и камень упал в траву. Я взяла другой камень и снова сунула его в руку мальчика.

      – Он успокаивался, когда перебирал четки, – продолжала я. – У нас еще советуют давать детям перебирать макароны или фасоль. Хорошо для мелкой моторики.

      Когда свекровь принималась орать на меня, обзывая дармоедкой, которая села на шею ее сына, я открывала книгу о развитии ребенка и начинала читать. Иногда я невольно задумывалась: почему она не кричала на сына, который так и не научился пользоваться презервативами?

      И я не сидела ни на чьей шее. Я продолжала учиться: ходила на лекции, брала дополнительные задания, что-то сдавала экстерном. Моя повышенная стипендия и деньги со скудных переводов шли в общий котел.

      – Я могу принести фасоль. Нужно?

      – Попозже, – сказала я. К Джолиону отправился цветок яблони: я сгребла в горсть руку ребенка и дотронулась его указательным пальцем до лепестков. – Чувствуешь? Тонкое. Мягкое.

      Джолион по-прежнему смотрел в пустоту. Приоткрыл рот. Закрыл. Мадс вдруг удивленно вскинул брови:

      – Медир