Первоклассная учительница, дракон и его сын. Лариса Петровичева

головой министра проплыла одинокая искра. Должно быть, он пытался сдержать раздражение.

      – У меня не было другого выхода. Королева должна увидеть нормального ребенка, а не это… – губы дрогнули, словно Кайлен сдерживал ругательство, – существо.

      Мне захотелось вымыть ему рот с мылом, чтобы он больше никогда не сказал такого о Джолионе.

      – Я очень рассчитываю на вас, Юлия. Я очень надеюсь. Вы не представляете, сколько лопат сейчас копает мне могилу.

      Это было предсказуемо. Чем выше ты забираешься, тем больше рук хотят сбросить тебя с вершины горы.

      – У вас есть психиатры? – спросила я. – Мальчику нужен детский психиатр.

      Кайлен усмехнулся.

      – Есть, конечно, вот только таких болезней у нас нет. Именно психиатры и посоветовали мне искать иномирянку.

      Мне казалось, что в его груди сейчас вызревает пламя. Дракон готовился расправить крылья и исторгнуть огонь.

      – Что будет потом? – спросила я. – Королева приедет, увидит нормального ребенка, уедет… а потом? Он так и будет жить надрессированной собачкой?

      Движение Кайлена было молниеносным. Только что он стоял в стороне – и вот приблизился, и от него пахнет огнем, грозой и болью, и темные глаза смотрят на меня с такой ненавистью и горечью, что я не могу отвести взгляд. Тяжелая горячая рука легла мне на шею – почти легла, не хватило совсем чуть-чуть – и по коже скользнули едва уловимые языки огня.

      Он сожжет меня, если захочет. Сожжет и будет искать другую иномирянку.

      – Думаете, я не вижу, что он страдает? Думаете, мне безразлична его боль? – лицо Кайлена дрогнуло, и за ним я увидела призрак оскаленной драконьей пасти. – Или вы считаете, что я ничего не потерял? Что мне не больно?

      Я дрожала от макушки до пяток. Мне никогда еще не было настолько страшно. Чужая воля подавляла, заставляла склонить голову, упасть на колени, умоляя о пощаде.

      – Когда любят, то говорят «никого не потерял», – не знаю, каким чудом я удержалась на ногах. – «Ничего» это про вещи, а не про людей.

      Кайлен отвел руку. Рот сжался в нить, словно он приказывал себе: молчи, а то наделаешь таких дел, что придется долго жалеть.

      – Я помогу вам, – едва слышно выдохнула я. – Но прежде всего вы должны помочь себе сами.

      Что-то в этом роде мне говорил врач, когда я не хотела жить. Максим сказал, что я сама во всем виновата – надо было тверже стоять на ногах, когда толкают. Свекровь сказала, что жена, не способная рожать – обуза, которая не нужна в доме. А врач… врач просто делал свою работу без любви и ненависти.

      Кайлен кивнул.

      – Помогите, – произнес он. – Да, помогите нам.

      ***

      Бабушка Тоня всегда говорила: ложись на новом месте – приснись, жених, невесте. Я тогда была в средней группе детского сада, моим женихом был Андрюха, который еще писался в постель во время тихого часа, и я его жалела, отдавала свой полдник, но вот во сне видеть не хотела.

      В первую ночь в новом мире мне приснился дракон. Огромный золотой ящер летел над землей, под ним сверкали городские огни,