Первоклассная учительница, дракон и его сын. Лариса Петровичева

от удивления и страха: я говорила на том же языке! – Кто вы?

      Что это?

      Что со мной?

      «Я, наверно, умерла, – подумала я. – Тромб оторвался, или что-то такое».

      Я не знала, как еще можно объяснить эту огромную комнату, властного и гордого незнакомца, чужой язык, на котором я говорю, как на родном.

      – Как вас зовут, медира? – в голосе незнакомца скользнули далекие усталые нотки. Мне послышался шелест льда.

      – Юлия, – ответила я. – Кто вы?

      – Медир Кайлен аш ан Тан, – представился незнакомец, и я вдруг увидела, как за его спиной развернулся огненный призрак – дракон вскинул голову на длинной шее и раскрыл золотые крылья.

      Это было настолько красиво, что я ахнула от изумленного восторга. Призрак рассыпался искрами, и я спросила:

      – Вы дракон?

      Если я умерла или вижу сон, то почему бы в нем не быть драконам? Буду думать, что сплю, и мне все это снится – и пылающий драконий силуэт за плечами человека, и мужчина с голубыми глазами, в которых сейчас плывут такие искры, что почти невозможно оторвать взгляд.

      Кайлен кивнул.

      – Верно. Я дракон. Вы учитель, так?

      – Да, я учитель, – ответила я. Попробовала сесть: откуда-то справа метнулся человек в белом халате и помог. В острых чертах его лица было что-то крысиное, торжествующее. Он словно сделал что-то, чего сам от себя не ожидал.

      – Мне понадобится ваша помощь, – произнес Кайлен и махнул рукой: человек в белом халате тотчас же направился к дверям. Когда он вышел, Кайлен сел на диван рядом со мной и устало провел ладонями по лицу.

      – Вернее, даже не мне, – сказал он. – Моему сыну.

      Я видела, что ему больно и тяжело говорить. Он всегда был сильным – но что-то пришло и сломало его, и он старался собрать себя по частям, но не мог.

      Мне стало жаль его – настолько, что я даже отвлеклась от того, что меня вытащили в другой мир.

      – Что с ним? – спросила я.

      – Моя жена умерла полгода назад, – ответил Кайлен. – И сын… с ним случилось что-то вроде нервной болезни. Он словно бы окуклился. Замкнулся в своем горе, перестал говорить, перестал дышать огнем. Просто лежит на полу в детской и собирает игрушки в ряд.

      Я была не дефектологом, а учительницей английского языка, но об этом «собирает игрушки в ряд» слышала, и не раз.

      – Я хочу, чтобы он вернулся, – продолжал Кайлен. – Чтобы стал прежним Джолионом, чтобы все было, как всегда. Видите ли, я занимаю здесь очень высокий пост, и такой сын, каким стал Джолион – это стыд. Так нельзя. Пока я прячу его в этом доме, но сами понимаете, так не может продолжаться вечно, рано или поздно об этом узнают.

      – И тогда вы потеряете все, – пробормотала я. Кайлен понравился мне сначала, но теперь я испытывала неприязнь. Ему нужен не здоровый сын, не несчастный мальчик, который остался один на один со своей потерей – ему нужно было усидеть в высоком кресле.

      – Так и есть, – согласился Кайлен, и этот отклик на мои мысли заставил меня поежиться. Мне вдруг сделалось холодно.

      – Он смотрит