Первоклассная учительница, дракон и его сын. Лариса Петровичева

мысли?

      – Вы слишком громко думаете.

      Мадс заерзал на скамье. Лицо Кайлена обрело холодную отстраненность статуи бога или героя.

      – Продолжайте работать, – произнес он так, словно обращался к кому-то из подчиненных. В общем-то, я и была нанятой работницей – то, что меня похитили из моего мира, было уже деталями.

      Я злилась на него. Да, очень сильно злилась.

      – Конечно, – кивнула я. – Джолион хороший мальчик, я не оставлю его. Не волнуйтесь.

      В том, как он сжимал мою руку в бассейне, было что-то, похожее на страх очередной потери. Джолион был птенцом в яйце, и его душа пока не пробовала пробиться сквозь скорлупу, но он понимал, что я рядом и хочу ему добра.

      Мне важно было верить, что он понимал.

      – Намекаете, что я оставляю? – глаза Кайлена сощурились, и я увидела, как изменился зрачок, вытянувшись в нить. Сейчас на нас смотрел дракон.

      – Нет. Но вам лучше быть с ним больше и чаще. Он тоскует и… – я тоже поднялась со скамьи и посмотрела Кайлену в лицо. – Я не хочу с вами спорить. Я не хочу с вами ссориться. Мне очень жаль, что все это случилось с вашим сыном, и я делаю, что могу. Но и вы тоже должны делать.

      Кайлен был заключен не в яйцо – в латы, закрывшие его от мира. Я хотела верить, что смогу до него достучаться – и не верила.

      – Вы должны читать ему…

      – Он не слышит!

      – Должны! Читать ему, рисовать для него, лежать с ним на ковре! Мультфильмы смотреть!

      – Он не понимает!

      – Надо! Лепите, перебирайте фасоль с макаронами, держите за руку!

      – Он не чувствует!

      Я вдруг обнаружила, что мы стоим и кричим друг на друга. Кайлен запустил руку в волосы, запрокинул голову к небу и издал тот же прерывистый горький вздох, который я услышала от Джолиона в бассейне. Ему было больно. Непереносимо.

      Джолион смотрел сквозь нас – в то место, где он был счастлив.

      – Он ни хрена не понимает! – прокричал Кайлен. – Его нет! Был – обычный, нормальный ребенок, а стал деревяшкой! И вы предлагаете мне с ним перебирать фасоль? За руку держать? Да он не поймет, здесь я или ушел! Он! Не! Понимает!

      Мне надо было вести себя по-другому. Мне надо было быть милой, спокойной и уступчивой – но однажды я уже была такой, и это кончилось тем, что у меня никогда не будет детей.

      – Вам больно? – негромко спросила я, и Кайлен так же тихо ответил:

      – Да. Больно.

      – Ему еще больнее. И вас никто не вылечит, кроме вас самих.

      Не знаю, с чего я это взяла. Не знаю.

      Кайлен вздохнул. Словно провел ладонью по волосам, и я увидела, как над его головой проплыла пригоршня искр.

      – Я буду поздно, – глухо произнес он. – Работайте.

      И Кайлен быстрым шагом двинулся от нас, так, словно боялся, что кто-то бросится за ним. Я почти без сил опустилась на скамью – мои камешки, цветы, абрикосовая камедь рассыпались, никому не нужные.

      Есть ли в этом смысл? Хоть какой-то?

      Джолион, не меняясь в лице, протянул мне руку. Я взяла ее и принялась массировать пальцы.

      ***

      После