Курсанты. Валерий Гудошников

отношения к своему предмету.

      – Ну, прибор этот, – ткнул Цысоев на стенд.

      – Сами вы чепуха! – ещё больше повысил голос полковник. – А у прибора название есть.

      Он объяснил, что делать, но настроение его было испорчено. Хотел, было, отпустить всех раньше ввиду наступающих праздников, но передумал. Глянул на часы: до конца ещё почти пятнадцать минут. Открыл журнал. Все насторожились.

      – Поговорим о пройденном материале, – сказал он. – Все читали?

      – Читали.

      – Что ж, тогда вспомним старое.

      – Кто старое вспомнит – тому глаз вон! – тихонько захихикал Шеф, прячась за спины. Но у Хатникова был хороший слух.

      – А вот остряка мы сейчас и спросим.

      Смех Шефа прервался на полутоне. Вспоминать старое в его планы не входило. Он хотел лишь поддержать субботнее настроение.

      – Это у нас, кажется, курсант Шевченко? Прошу к столу.

      – Да, он давно хотел отвечать, товарищ полковник, – откуда-то сзади злорадно захихикал Серёга.

      – И до вас очередь дойдёт. – Хатников любил и понимал юмор.

      Серёга заткнулся. Неизвестно, чего может спросить этот полковник. А Лёха нехотя прошёл к кафедре и встал, сгорбившись, словно преступник перед виселицей, которому осталось жить считанные минуты.

      – Зоны А и Б. Границы и вероятность поражения в различных укрытиях при атомном взрыве, – прочитал полковник. – Вопрос ясен?

      – Так точно! – механически ответил Лёха, косясь на часы, висящие над дверью.

      – Есть время ещё, – успокоил его Хатников, заметив этот взгляд.

      Хатников знал, что задавать. Он спросил то, что Шеф знал плохо, ибо был в тот день в карауле.

      – Отвечать кратко, по существу.

      Что говорить по существу, Шеф не знал, а заговорить полковника, как некоторых других преподавателей было невозможно. Возникла явная угроза схватить пару. И отправиться на первое мая в караул. И он закрутил головой, пеленгуя все подсказки. Хатников тут же включил генератор помех – стал стучать по столу указкой. Приплыли, подумал Лёха. И, о, чудо! Он встретился с взглядом Володи Антонова. Тот внимательно смотрел на Шефа, а указательным пальцем стучал по своему конспекту. Шеф скосил туда взгляд и возликовал: конспект был перевёрнут на 180 градусов и открыт на нужной странице.

      – Пока Хатников заполнял в журнале план урока, Шеф, обладая орлиным зрением, скосив глаза в конспект Петлюры – такой контрреволюционной кличкой почему-то окрестили Володю – быстро выложил полковнику всё о зонах А и Б. Когда же Хатников, закончив писать, поднял голову, Лёха уже бодро рапортовал:

      – Товарищ полковник, курсант Шевченко ответ закончил.

      На столе у Петлюры, сидящего впереди, конспекта уже не было. Хатников недоверчиво посмотрел на Шефа, потом на старшину Тарасова, как будто говоря: гляди ж ты, ответил. А затем, чуть подумав, вывел против фамилии Шефа оценку пять.

      Это был редкий случай, когда удалось провести Хатникова. Шеф же ещё долго потом радовался