Курсанты. Валерий Гудошников

бы попрощались. Но пришёл он на четвёртый раз, смирив гордыню свою, бухнулся на все четыре мосла передо мной и взмолился: поставьте, зачёт, летать ведь надо, а командиры не дают – двойка по приборам. Задавал я ему вопросы, задавал, на тройку кое-как натекло. Тёмный человек. А ведь мог бы и двойку поставить, – обвёл он аудиторию изучающим взглядом. – Так что с самого начала ройте землю, ройте, как мамонт копытом её роет! – закончил очередной монолог Дмитрий Максимович.

      А в классе давно и не тихо смеялись, представив огромного курсанта Жильчикова, а кто и мамонта с конскими копытами. И как они этими копытами роют землю? И только стоящий у стены Шеф, прилично перепуганный угрозами, подумал в растерянности, что, чёрт возьми, у Жильчикова-то копыт точно нет, а вот у мамонта? А рядом стоящий Каримов тоже подумал. Но не про копыта, а про то, что уроки шплинта у него будут самыми любимыми. Это точно! Примерно так думали и другие. И только Гарягдыев смотрел на Лещенко удивлённо и весело, и думал совершенно иначе, мысленно выговаривая: «Плевать я на твои причуды хотел, клоун, шплинт несчастный. Я Кривой Рога закончил и имею диплом. И чтобы я каким-то копытом земля копать? Не выйдет!». Он был освобождён начальником УЛО от занятий, и даже экзамены ему впоследствии сдавать не пришлось. И использовали его в качестве лаборанта.

      За обедом в столовой только и было разговоров о Дмитрии Максимовиче. Его предметы действительно первое время были самыми «любимыми».

      Однажды на занятиях, когда мы уже изучили особенности его характера, привыкли к его устрашающим афоризмам и поняли, что, в общем-то, он безобиден и тройку когда никогда всё равно поставит, а самое страшное его наказание – стойку смирно переносили спокойно, Николай Иванович Цысоев как-то спросил его вежливо и смиренно:

      – Товарищ преподаватель, разрешите вопрос? Вот в книге прочитал я: КЛРСК-45М. А расшифровки нигде нет. Объясните, пожалуйста.

      – Вы любознательный человек, Цысоев, – подозрительно глядя на него, сказал Лещенко. – И забегаете вперёд. Однако поясню: кабинная лампа с реостатом и кнопкой, модель сорок пятая. А буква М означает – модернизированная. Понятно?

      – Так точно! А вот в библиотеке я прочитал ещё про один прибор ДМЛ-150 СКК. Тоже не пойму, что это такое.

      – Вы поразительно любознательный, Цысоев! – снова удивился шплинт и зашуршал конспектом. Однако такого прибора в своих талмудах не нашёл.

      – А где, интересно, вы, Цысоев, откопали такой прибор?

      – Да читал как-то в библиотеке информацию по безопасности полётов, там было написано: отказал ДМЛ-150 СКК.

      – Но прибор-то хоть пилотажный?

      – В том и дело, что там больше ничего не написано.

      Лещенко снова стал перетряхивать свои конспекты, но ничего не нашёл.

      – Странно, Цысоев, где вы это вычитали всё-таки. Возможно, какая-то новинка. Я спрошу инженеров эксплуатационников. Они должны знать. – И он пометил себе в тетради марку названного прибора. – К нам ведь все новинки в последнюю очередь доходят. – И ещё раз заключил:

      – Любознательный