Нарисуй мне любовь. Евгения Георгиевна Перова

показала, что можно идти. Инесса Вячеславовна встала, пошатнулась, но Тамара подхватила ее под руку – довела мать до двери, но сама не вошла. Инесса Вячеславовна сделала шаг, другой, упала на колени и поползла к кровати, где лежал Владимир:

      – Володечка… это я… твоя Инночка… Прости меня!

      Тамара постояла некоторое время молча, потом сорвалась с места и выбежала из квартиры. Евгения Александровна, бабушка и Инна вернулись на кухню. Бабушка молча прибирала со стола, мама присела на табуретку и отрешенно уставилась в окно. Инна не знала, что сказать, такая буря эмоций ее охватила. Собственное имя жгло ей сердце и в душе зрела обида: она успела увидеть, какое лицо было у отца, когда он увидел первую жену. «Он до сих пор ее любит, – мрачно думала Инна. – А мы просто так! Заместители!»

      – Мама, и что, вы ничего не знали? – вдруг воскликнула Евгения Александровна, обращаясь к бабушке. – Или знали, но скрывали?

      – Я знала, что Володя в 41-м году женился, – угрюмо сказала бабушка. – Но никогда ее не видела, Инессу-то эту. На свадьбу нас с отцом не позвали, а к нам в гости они не успели доехать, война началась. Володя один приезжал проститься. Она, вишь, из генеральской семьи. Мы-то простота. А потом, когда Володя тебя привез, я спросила, что да как. Он толком не ответил. Ну, видно не дождалась его Инесса, решила я. А оно вон что.

      – Инночка, – вдруг сказала мама. – Ты пойди к ней, к Тамаре! Она во дворе сидит. Не надо ей сейчас одной быть. Приведи, пусть увидится с отцом.

      Тамара сидела во дворе на качелях и вяло раскачивалась, опустив голову. Инна села на соседние качели и тоже немного покачалась. Потом задумчиво сказала:

      – Выходит, ты моя сестра. Так странно.

      – Еще бы не странно, – всхлипнув, откликнулась Тамара. – Я тоже только сегодня обо всем узнала, мать по дороге рассказала. Представляю, какой у вас шок. Вы нас теперь ненавидите, да?

      Инна пожала плечами:

      – Ну, ты так точно ни в чем не виновата. А твоя мама… Она сама, наверно, уже сто раз пожалела о своих словах.

      – Не знаю. Она про отца и не вспоминала никогда. Погиб на фронте и все. Она вообще скрытная. Но я рада, что у меня есть сестра!

      – Я тоже. Тебе сколько, тридцать два?

      – Ну да. А тебе?

      – Мне двадцать. А кем ты работаешь?

      – Я медсестра.

      – А я учусь в педагогическом. А ты замужем?

      – Нет. Был один человек… Но он родителям не нравился, я и отступилась. А теперь думаю, не надо было их слушать. А ты? У тебя есть кто?

      – У меня…

      Инна вдруг вспомнила, что с ней случилось, и заново ужаснулась. Тамара, увидев, как изменилось лицо сестры, взволновалась:

      – Инночка, ты что?

      – Тамар, послушай… Мне надо кому-то рассказать. Посоветоваться. Мы же сестры, правда? Ты меня не выдашь?

      – Ни за что, – твердо сказала Тамара.

      Инна торопливым шепотом рассказала свою историю и с надеждой уставилась на сестру:

      – Что ты думаешь? Я, конечно, сама во всем виновата, но я