Нарисуй мне любовь. Евгения Георгиевна Перова

мучили головные боли, и тогда домочадцы передвигались на цыпочках и почти не дышали. Бабушка в редкие минуты откровенности рассказывала, что в юности была резвушкой и хохотушкой, чему Инна никак не могла поверить. Но долгая жизнь рядом с молчуном дедом и ее приучила не болтать лишнего. Только с мамой могла Инна поговорить по душам, но это случалось так редко – мама много работала, уставала, да и все ее внимание было вечно обращено на отца, так что Инна иной раз чувствовала себя лишней, поэтому старалась занимать как можно меньше места и никому не мешать.

      Пожалуй, только с Виктором она могла быть откровенна – он всегда выслушивал ее недоумения и жалобы, утешал и по мере сил старался помочь. Его родители Инне, в общем, нравились, хотя и были не очень понятны: Шитиковы являлись полной противоположностью Протасовым – шумные, веселые, говорливые. Правда, чуткой Инне все-таки чудилось что-то слегка наигранное в ласковости тети Люси, которая любила ее потискать и поцеловать, приставала с глупыми вопросами и называла цыпленочком. Дядя Лёва нравился Инне больше: он не мельтешил, как тетя Люся, не приставал с глупостями, хотя тоже любил обнять и поцеловать при встрече и прощании, что Инна терпела с трудом: у них в семье такие нежности были не приняты. Именно поэтому Инне было страшновато переселяться к Шитиковым – достанут же своим сюсюканьем!

      Новая жизнь. Бес попутал

      Все оказалось не так страшно. Появилась отдельная комната, в которой раньше обитал Виктор и которую Инне надо было приспособить к своему вкусу; добавились новые наряды, купленные на первые заработанные деньги – у тети Люси были связи, и она с удовольствием помогала племяннице приобрести столичный лоск; образовались новые знакомства – все новое! Сама того не замечая, под влиянием Шитиковых Инна постепенно раскрепощалась, становилась более живой и кокетливой, и родители с бабушкой начинали казаться ей какими-то скучными и унылыми. Инна работала и училась, возвращаясь на Смоленский бульвар поздно ночью, а в единственный выходной – воскресенье – уезжала домой, сначала каждую неделю, потом через раз, а потом и вовсе раз в месяц: дома ей как-то нечего было делать, да и на дорогу уходило много времени, которое она с большей пользой потратила бы в библиотеке.

      Родители не настаивали на ее частых приездах – Инна с легкой обидой почувствовала, что одним им лучше. Ну и ладно. И она с легким сердцем отдалась московской жизни: конечно, и лекции прогуливались ради кино и театра, тем более что дядя Лёва исправно снабжал Инну и ее друзей контрамарками, и походы в библиотеку заменялись прогулками по Москве или участием в вечеринках, которые устраивали друзья. А еще – светские приемы Шитиковых, собиравшие интересную околотеатральную публику.

      Так прошло почти два года. А потом случилось столько разных событий сразу, что жизнь Инны словно вывернулась наизнанку, продемонстрировав все свои швы и узлы.