Поручик Ржевский и дамы-поэтессы. Иван Гамаюнов

сменить тему:

      – У нас в гостях поэт, а мы – о хлебе насущном.

      – О сыре насущном, – возразил князь.

      – Кстати, о духовной пище, – сказала Рыкова и начала зазывать Пушкина на заседание своего поэтического клуба. Пусть эта организация стала чисто женской, но Анна Львовна собиралась сделать для Пушкина исключение. – Вы будете особенным гостем, Александр Сергеевич, – сказала Рыкова. – Прочтёте краткий доклад о том, как поэзия служит воспитанию молодёжи и исправлению общественных вкусов.

      – Да, общественные вкусы – это важно, – согласился князь. – Пока общество не поймёт, что вкус сыра…

      Княгиня на него шикнула, а Пушкин тем временем отвечал Анне Львовне:

      – Я, право, не знаю. Мне часто говорят, что моя поэзия портит нравы, не воспитывает.

      – Но ведь в Москве государь имел с вами беседу на этот счёт, – не отставала Рыкова. – И с тех пор ваша поэзия совсем иная.

      Следовать плану, который составили Ржевский, Пушкин и Тасенька, становилось всё сложнее. Они договорились, что Пушкин посидит четверть часа, а затем «вспомнит», что должен отправить важное письмо. Дескать, отправить надо сегодня, а если сидеть в гостях до вечера, то никак не успеть. Но главное – Пушкину не следовало принимать никаких приглашений. Поэт должен был располагать собой, чтобы участвовать в поиске рукописи.

      Если бы он принял хоть одно приглашение, за этим неминуемо посыпались бы новые. Вся Тверь захотела бы видеть известного поэта в своих гостиных, так что настойчивая просьба Анны Львовны казалась опасной.

      – Видите ли, – сказал Пушкин Рыковой, – я только сейчас вспомнил, что мне нужно отправить важное деловое письмо. И сделать это сегодня. Так что вскоре буду вынужден откланяться.

      – А как же доклад в поэтическом клубе?

      – Я подумаю.

      – Думайте быстрее, раз вы спешите, – ответила Анна Львовна. – Я не отпущу вас, пока не услышу определённое «да».

      – Увы, мадам, у меня в ближайшее время много дел.

      – Ну разумеется! – воскликнула Рыкова. – Было бы странно, если бы у такого известного человека, как Пушкин, оказалось мало дел. Ничего иного я не ожидала, поэтому наш клуб терпеливо подождёт, пока вы освободитесь.

      – Через месяц? – спросил Пушкин.

      – Я уверена, что у вас найдётся время пораньше. Так что же?

      – Но я всё ещё не знаю, что вам доложить на предложенную тему.

      «Эх, – думал Ржевский, наблюдая за другом. – Побрезговал моим советом, а зря. Если б сказал, что живот прихватило, никто не стал бы задерживать. Побоялись бы, что гость до нужного чулана не успеет добежать».

      – Не отпирайтесь, Александр Сергеевич, – тем временем настаивала Анна Львовна. Она хитро улыбнулась и покачала головой. – Мне всё известно. Если бы вы не думали о воспитании молодёжи и исправлении нравов, то не сочинили бы своего «Пророка».

      Княгиня Мещерская оживилась:

      – Да, мы читали его в списках. Великолепные стихи.

      – И как раз по теме! – добавила Анна Львовна. – Так что у вас, Александр Сергеевич,