Поручик Ржевский и дамы-поэтессы. Иван Гамаюнов

ты порядок любишь, – наконец произнесла Тасенька.

      – Я к барину Александру Сергеичу на то и приставлен, чтобы порядок был, – ответил пожилой слуга.

      – А сегодня, когда барин ушёл обедать, ты порядок в его бумагах наводил?

      – Навёл немного.

      Пушкин вздохнул и посетовал:

      – У меня в бумагах своя система, которая только кажется беспорядком, а Никита всё перекладывает. Бывает, он так переложит листы, что я после ищу целый день.

      Никита понурился, а Пушкин, видя это, поспешно добавил:

      – Правда, его порядок порой лучше моего. Никита мне некоторые черновики с «Онегиным» перекладывал, а я в итоге решил порядок глав поменять.

      Тасенька улыбнулась, но думала при этом о чём-то своём.

      – Значит, – снова обратилась она к Никите, – когда твой барин ушёл обедать, ты все бумаги на секретере аккуратно разложил?

      – Разложил.

      – А после ты из номера отлучался? Тебе ведь тоже надо обедать.

      – Да, – сказал Никита. – Я ходил в трактир неподалёку, поел и скоро вернулся.

      – И сколько времени тебя не было? – уточнила Тасенька.

      – Полчаса, наверное.

      – Значит, ты вернулся раньше барина?

      – Да.

      – А бумаги лежали всё так же?

      Никита задумался.

      – Нет, – наконец произнёс он. – Я их сложил уголочек к уголочку, а когда вернулся, они неровно лежали, будто шевелил кто. Я решил, что сквозняк.

      – А ты окна проверил? – насторожилась Тасенька.

      – Проверил, – ответил Никита. – Закрыты были, но мало ли в гостиницах щелей! Откуда только ни дует! Так что я снова бумаги поправил, чтоб ровно лежали.

      – А когда же стало ясно, что пропали три листа?

      – Когда явился барин Александр Сергеич. Он по обыкновению пожурил меня, что я бумаги переложил.

      – И он сразу начал искать листы? – спросила Тасенька.

      – Не сразу, – ответил слуга. – Барин откуда-то бутылку вина принёс початую, так что сперва сдвинул все бумаги в сторону и эту самую бутылку на пустое место поставил. – Никита подошёл к секретеру и показал место, где стояла бутылка.

      – А дальше? – продолжала спрашивать Тасенька.

      – Велел мне сбегать за бокалом. Я побежал на кухню, дали мне там бокал для барина. Возвращаюсь, а барин кричит: «Куда ты дел листы со стихами?!» Я говорю: «Да вот они тут все лежат». А барин сказал, что не хватает новых, которые с самого верху лежали.

      – Значит, пропавшие три листа лежали сверху? – снова уточнила Тасенька.

      – Выходит, что так, – согласился Никита. – Я порядок не менял. Просто положил стихи отдельно, письма – отдельно, а барские шалости – отдельно.

      – Шалости? – не понял Ржевский.

      Никита обернулся к нему и обстоятельно пояснил:

      – Это рисунки дерзостные с подписями, которые даже друзьям показать совестно. Барин ими бумагу марает, а бумаги эти после в печку кидает.

      – А из шалостей что-нибудь пропало? – спросил поручик.

      Вместо Никиты ответил Пушкин:

      – Ничего