Поручик Ржевский и дамы-поэтессы. Иван Гамаюнов

* *

      На первое был сырный суп по швейцарскому рецепту. Ведь надо было куда-то девать сыр, который в родовом имении князей Мещерских производился в огромных количествах – тысяча пудов в год. Наибольшую часть продавали, но ещё оставалось, чтобы накормить всех желающих и нежелающих.

      В обычное время Ржевский мог бы признаться, что сыт по горло сырами и блюдами из сыра, но приходилось вести себя прилично, то есть чавкать с нарочитым удовольствием. Ведь от этого зависела судьба Тасеньки.

      К тому же Рыкова, от которой тоже зависела судьба Тасеньки, искренне любила сырные супы. Анна Львовна, сидя по левую руку от поручика, с удовольствием черпала ложкой светло-жёлтую тягучую субстанцию.

      Старушке Белобровкиной, сидевшей по другую руку от поручика – между ним и князем Мещерским, суп тоже нравился.

      – Ванечка, – обратилась старушка к князю Ивану Сергеевичу. Пусть ему было уже за пятьдесят, но как ещё обращаться матери к сыну!

      – Что, матушка? – откликнулся князь.

      – Я всё забываю, который сыр ты хочешь подать к свадебному столу на десерт. Эмменталь?

      – Нет, будет слишком обыкновенно, – ответил князь. А вот Ржевский не считал обыкновенным сыр с такими огромными дырами, что можно палец просунуть. При первом знакомстве с эмменталем поручик решил, что сыр наполовину съеден мышами, но оказалось, что всё в порядке, так и надо.

      А позднее оказалось, что и в других сырах, которые делались в имении Мещерских, всегда было что-нибудь странное для несведущей публики, и с этими странностями поручик не мог смириться, хоть и пытался.

      – А который тогда? – выспрашивала Белобровкина. – Лимбургер?

      – Это то, что мы вчера ели? – уточнил Ржевский. – Воняет, как пропахшая потом рубаха… – Он по-прежнему старался вести себя прилично и, спохватившись, добавил: – То есть это не я так думаю. Я с приятелем делился впечатлениями, и приятель мне сказал, что лимбургер воняет.

      Князь вздохнул.

      – Для одних – как потная рубаха, а для других – как туника разгорячённой нимфы.

      – Лучше не надо тунику на стол, – посоветовал поручик. – Пусть даже тунику нимфы.

      Белобровкина продолжала предлагать:

      – А если подадим зелёный?

      Для Ржевского это было уже слишком.

      – Нет! – решительно произнёс он. – Только не зелёный. Общество вас не поймёт.

      Белобровкина пожала плечами:

      – Так ведь он зелёный не из-за плесени, а потому что в него ароматную траву добавляют.

      – Да, ростки молодого пажитника, – отозвался князь.

      – И вы станете объяснять это каждому гостю? – спросил поручик. – Дескать, сыр зелёный не оттого, что испорчен.

      – Ох, – вздохнул князь и посмотрел на супругу, сидевшую на другом конце стола, – вот в такие минуты я сожалею, моя дорогая, что твой брат оставил должность тверского губернатора. Сколько он делал для просвещения здешнего общества! В том числе гастрономического просвещения! Вся западная Европа ест зелёный швейцарский