Никакая волна. Александр Старостин

лучшие даты.

      – А что насчет бабла за этот тур? – интересуется Артем. – Мне даже на пиво не хватает.

      – Разберемся после.

      Мы переглядываемся. Змеев вместе с «Мажор Рекордс» берут немаленький процент из нашей прибыли за вычетом всех расходов на рекламу. Причем возникают какие-то суммы за афиши, которых никто не видел.

      Артем уже начинает спорить, но я удерживаю его и сообщаю Змееву, что мы на низком старте.

      Повисает непередаваемая атмосфера возбужденного ожидания. Мы становимся в круг и кладем друг другу руки на плечи. Я слышу, как кто-то представляет нас в микрофон, и зал взрывается аплодисментами.

      Когда мы вместе с Филом ныряем в дверь на сцену – яркий свет софитов обдает жаром.

      – Только опять не свались! – шутит он.

      – Да иди ты!

      Но он уже не слышит: пробегает по краю сцены, пожимая протянутые руки. Артем за моей спиной берет мрачный аккорд на своем синтезаторе. Энди появляется чуть позже. Как звезда – под музыку и аплодисменты. На нем бежевый костюм-тройка в стиле групп «новой волны», а на ногах – зеленые кеды.

      Это начало концерта – медленный разгон в минорной тональности.

      Гул синтезатора превращается в космический рокот. Рокот переходит в свист, который летает из колонки в колонку, распространяясь по залу. Все это напоминает старт баллистической ракеты. Под сценой от вступившего баса начинают дрожать сабвуферы – пол ходит ходуном.

      Немного запредельной тоски, капля электроники, чуточку грува – вот наш коктейль. У Энди сумасшедший вокал – звонкий, мощный. Сколько эпитетов ни подбирай, все равно не хватит. Такой вокал, как будто Фредди Меркьюри в результате генетического эксперимента скрестили с Томом Йорком из Radiohead.

      Когда Тощий наконец дает прямую «бочку» – толпа приходит в движение. Эти мальчики и девочки в растянутых полосатых свитерах, мятых пиджаках и цветных футболках упоенно танцуют. Они прыгают в такт и тянут к нам руки.

      Кричат:

      – Давай! Еще! Еще!

      Волны колышущихся тел обдают сцену жаром.

      Я перехожу на гитарное соло в финальном проигрыше и ловлю себя на мысли, что абсолютно счастлив. На сцене есть та самая магия, которая делает музыканта бессмертным. Всемогущим. Здесь нет никаких жизненных дилемм. Здесь нет ничего, кроме музыки.

      Но любая иллюзия рано или поздно рушится.

      Синкопа на барабанах.

      Эффектный гитарный рифф.

      Вспышка стробоскопа.

      В толпе появляется знакомое лицо. Я узнаю его мгновенно. Это парень в водолазке – тот же искривленный маниакальный рот, те же целеустремленные движения.

      Свет меняется, и он исчезает из виду.

      Мое ощущение гармонии мгновенно уходит. Этот гад рушит его.

      Я озабоченно подхожу к краю сцены, думая, что показалось.

      Лучи прожекторов высвечивают танцующих людей. И тип снова появляется передо мной. В этот раз так близко, что можно разглядеть его безумные