Не ведомы пути богов. Таня Листова

двух бродяг, истосковавшихся по женскому обществу?

         Лезвие дрожало у горла хабала, тело колотило от бешенства. Но разум все-таки взял свое, и он с трудом опустил оружие.

         Уалл захлопнул дверь и воззрился на Еньку:

      – Чем ты думал?!

      – Как они догадались? – экс-мальчишка еще дышал, восстанавливая нервы.

      – Урок первый, – объявил ассаец, устало плюхнулся на постель и поучительно уставился на ученика. – Воины никогда не протискиваются, понятно? Ни боком, ни юзом, ни на карачках! Воины прут напролом, расталкивая плечами! Первая ошибка.

         Енька хмуро молчал, исподлобья глядя на педагога.

      – Вторая, – продолжал напарник менторским тоном. – Женщины тоже никогда не протискиваются! Женщины вежливо просят позволения пройти.

      – Причем здесь женщины? – вспылил еще не остывший Енька.

      – А при том! – гаркнул Уалл. – Ведешь себя, как натворившая невесть что девица! Думаешь, кого-то обманул? Да от тебя за версту несет бабой, которая скрывается.

      – Я не баба! – гаркнул в ответ бывший мальчишка.

      – Да? – горец ухмыльнулся, смерив с головы до ног. – И как оно, снизу? Не забеременела?

         Клинок с лязгом выскочил из ножен и замер в сантиметре от горла…

      – Урок третий, – невозмутимо продолжил ассаец. – Не обнажай оружие, если не готов убить.

         Енька закрыл глаза и сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить нервы. Потом еще, и еще. Нервно загнал лезвие в ножны, повернулся спиной и оперся о подоконник. Руки тряслись…

         Как жить? Как думать, ходить, говорить? Колотило не от драки – к дракам давно привык. Колотило, потому как неожиданно ощутил себя настоящей девчонкой, к которой пристают мужчины. Полнейший набор ощущений…

      – Дерьмо… – с чувством вынес вердикт. – Какие же мужики… дебилы…

         Пауза длилась целую секунду. Потом сзади грохнуло так, что подпрыгнул горшок на окне. Енька вдруг осознал, что только что произнес, – и к ржанию сына гор присоединилось заходящееся контральто.

         Выехали рано утром, как только солнце выглянуло из-за макушек сосен. Наемники тоже не спали, возясь возле своих лошадей:

      – Доброй дороги, – поприветствовали, будто ничего не случилось. – Пусть все у вас наладится, прекрасная гуаре.

      – Удачи, – ответил на вежливость Уалл, кивнув на расплывчатую гряду Идир-Яш. – Думаете, князь не в курсе об одинокой придорожной таверне?

         Оба хмыкнули и повели из конюшни лошадей.

      – Считаешь, ждут караван? – спросил Енька, когда таверна скрылась из виду.

      – Что еще тут делать двум матерым псам, в захолустье у гор? – резонно пожал плечами напарник.

         Дорога петляла между деревьями, стук копыт глухо разносился по лесу. В кронах весело перекликались птицы. 'Дружина ждет в Утрице, – лениво пробежала мысль, – а караван будет здесь. Однако…'

      – Что, проснулась княжья солидарность? – усмехнулся Уалл.

      – Иди ты… – огрызнулся Енька. Зараза будто всегда знал, о чем он