Не ведомы пути богов. Таня Листова

уже в деревушке. После многодневных посиделок у костра чувствительное тело ломило невыносимо, стража и повара ожили. Ваальцы ушли, как только убедились, что новая княжна настроена решительно. На сильно раздавшееся кладбище за околицей старался не смотреть…

      А еще через неделю левый фланг вышел к Густогайским копям.

      Енька оглядывал остатки построек – сгнившие подпорки, рухнувшие склады-амбары, поваленный забор, покореженные говенки, заросший густой травой пустырь. В отвесном горном склоне чернел просторный вход в шахту…

      – Осторожно, – осмотрительно приказал Айшик. – Не стоит раньше времени будить лихо.

      Судя по всему, отсюда спускались уммы. И, похоже, все давно знали о его мыслях.

      К чему лес, если не освободить шахты?

      Енька развернул коня, воины осторожно отступили назад за деревья…

      К утру полковник Демиссон собрал у шахты половину подразделений, работающих в Густогае, – Енька оторопел от такой оперативности.

      – Если вы хотите сделать это – делайте, – коротко пояснил командор. – Нельзя давать время страху взять верх, нельзя позволить людям опомниться. Два-три дня, и мы начнем собирать дезертиров по всему Аллаю.

       Воины присели за щитами, ощетинившись копьями. За первой цепью плавно выгнулась вторая, следом третья…

      Енька медленно вошел в штольню, держа наготове клинок. Слева приглушенно дышал Айшик, справа наклонился Уалл. Дружинники обступили со всех сторон, готовые при малейшем шорохе оттащить и прикрыть латами. Иззубренный кирками каменный массив, под ногами трухлявые бревна, рассыпающиеся в пыль. У стен – перевернутые говенки, покрытые плесенью. Из темноты доносится шорох и писк…