Не ведомы пути богов. Таня Листова

ощущает вселенскую враждебность – весь мир замер в ожидании… Простое слово: 'остановить', 'схватить' или 'убить'. Спина надеялась. Спина ждала. Пальцы вспотели на рукояти меча… Он физически этого хотел. Покончить раз и навсегда со всем абсурдом – с мечом в руке, как воин. И никто больше не назовет бабой, не заставит надеть платье и не загонит решать вселенские миссии…

      Мозг устал. Что-то с ним случилось месяц назад.

      Шаги простучали по ступенькам – приказа все еще не было. Хлопнула дверь на улицу – лошади на месте, потряхивают гривами. Все еще тишина. Цокот копыт заплясал между высокими стенами, затем по каменному мосту…

      – Ты дебил? – наконец восхищенно выдал Уалл.

      – Спать, а? – с надеждой попросил Енька.

      – Не сейчас, – убил надежду садист, с опаской оглянувшись назад, – могут опомниться – лучше уйти со следа.

      Свежий воздух немного остудил горячую голову.

      Кто осмелится перечить владыкам Севера? С незваным обочником можно покончить щелчком: разве кто знает, что были в замке? Или где вообще затерялись, на просторах предгорий?

      Енька резко приподнял голову. Показалось? Или кричали?

      Выбрался из-под плаща, уселся перед кострищем и протянул руки – холодно. Огонь почти угас.

      – Потух? – заворочался Уалл. – Прости, сейчас… – подскочил и зашуршал за деревья.

      – Спи! – запоздало крикнул вслед Енька, но в ответ донесся только треск и хруст.

      Серело. Тот предрассветный час, когда мир становится зыбким и бесцветным…

      Вчера хватило сил только снять седло, устроить под голову и накрыться плащом, а ассаец успел собрать дрова, распалить костер и даже разложить остатки ужина. И всю ночь поддерживал огонь, пока Енька сопел без задних ног.

      – Отдохнул? – появился из темноты, опустился на корточки и осторожно подбросил сухие ветки – маленькие язычки аккуратно принялись пробовать на вкус.

      Передернул плечами, покрутил шеей – отдых такой себе… Раньше сон на голой земле переносился гораздо лучше.

      Вздрогнул – снова далекий кошмарный вопль, четко и явственно.

      – Льдица? – удивился Уалл. – Что она делает в этих местах?

      – Серьезно? – насторожился экс-мальчишка, подвигая поближе ножны.

      – Не пугайся, – усмехнулся ассаец, глядя в разгорающийся огонь, – не трогает тех, кто пришел не за кровью.

      – Да ну? – не поверил. – Читает мысли?

      – Скорее, запахи, – поправил бывший оруженосец. – Каждое намерение пахнет особо.

      Уалл, конечно, был докой. Особенно в вопросах леса. Но темнота за деревьями не становилась менее угрожающе-подглядывающей. Льдица – кошмар охотников глубоких лесов…

      – Возле моего ула жила парочка, – улыбнулся воспоминаниям ассаец, – он и она. Вылизывали мех друг дружке, а женщины даже оставляли еду, в деревянных плошках на камнях… – на суровое лицо набежала мечтательность, – и луки с масками грозы брали только охотники, когда отправлялись за добычей…

      – Ну да, – скептически усмехнулся Енька, – говорят, где-то дружат даже с ворхами.

      – Ворхов