Альма. Неотразимая. Тимоте де Фомбель

с делами будет покончено, – говорит она, – приезжайте показать мне счета.

      – Я думал, господин Ангелик…

      – Первый отчёт, перед отплытием, вы предоставите лично мне, – уточняет Амелия.

      – Вам? Где именно?

      – В «Красных землях». В имении Бассаков. Моём имении.

      – Вы остаётесь в Сан-Доминго?

      – Заканчивайте свою работу, капитан. И не забудьте заехать ко мне в «Красные земли».

      Она идёт к дверям. Капитан окликает её:

      – Постойте. Счета почти готовы. Я бы мог предоставить их вам уже этим вечером.

      – В них пока далеко не все сделки.

      – Все. Вы же знаете. Последней моей покупательницей были вы.

      Амелия берётся за щеколду, намереваясь открыть дверь.

      – Вам, сударь, придётся найти ещё покупателей.

      – Почему?

      Она оборачивается.

      – Ваш испанец…

      – Да?

      – Вы ведь шутите, капитан?

      – О чём вы? Он заплатил двадцать пять тысяч ливров, а это, я вам скажу!.. Причём за отнюдь не свежих невольников. Этот Валенсия даже не попросил показать их.

      – Можно взглянуть?

      – Они в портовых складах.

      – Я про двадцать пять тысяч ливров.

      – Он расплатится с утра. Я знаю своё ремесло.

      – А его?

      – Что?

      – Ремесло! Спектакли, маскарады, шарлатанство, грабежи! Его ремесло вы знаете?

      Гардель ошеломлённо слушает.

      – По правде сказать, – продолжает она снисходительно, – признаю, что ваш испанец – хороший актёр. Впрочем, все старые актёры в конце концов начинают играть как следует. Но вот его слуги…

      – Что с ними?

      – Один говорит словно в балагане на ярмарке, с деланым акцентом, как крестьяне у Мольера. А когда обращается к хозяину, про акцент забывает. Что же до второго…

      – Трактирщик сказал мне, что это образцовый негритёнок, – возражает Гардель.

      – Образцовый?

      Амелия округляет глаза.

      – Гардель, меня тревожит ваша наивность.

      – Слуг я не видел, – признаёт капитан. – Они остались внизу.

      – Они знали, что вы не выходите из комнаты, иначе бы не стали рисковать. Их целью было покорить трактирщика этой свитой персидского шаха. Всё – сплошная бутафория! И я ещё кое-что вам скажу. Тот образцовый негритёнок…

      – Что?

      – Это девушка, сударь!

      Тишина. Всего секунда – и Гардель преображается.

      Он проводит рукой по лицу, как борец, встающий с пола. Амелия смотрит на него. Он медленно вынимает из-за пояса пистолет. Он совершенно спокоен.

      Капитан ковыляет в полумраке, выдвигает ящик и достаёт ещё два пистолета, соединённые ремнём. Они тоже кремнёвые, с двумя стволами друг над другом. Он набрасывает ремень на шею. Срывает со стены большое ружьё. Весь этот арсенал уже заряжен, набит порохом и свинцом, готов убивать, как всякое оружие раненых людей, поклявшихся, что больше никто не застанет их врасплох, и живущих ради мести.

      – Они ещё здесь? – спрашивает