Соно Вероника. Пьячере!. Верона Виера

такого сделал, на что он готов ради меня.

      – Думаю, да!

      – За чаем обсудил с мамой еë любимых турецких актёров? – улыбаюсь.

      – Это да… – он усмехается в ответ. – В общем, я сказал, что…

      – Подожди! – я внезапно его останавливаю, привстаю на кровати и припадаю ухом к стене, глядя ему в глаза.

      Карина, зараза, подслушивает в зале, даже громкость телевизора убавила.

      – Давай пересядем на диван? – неестественно улыбаюсь и машу в сторону.

      Он кивает. А я, совершенно забыв, что на мне давно не пижама, а просто футболка выше середины бедра, которая прикрывает только то, что необходимо, но никак не мою скромность, убираю одеяло и иду к дивану.

      Слышу за спиной его кряхтение.

      Он берёт моё одеяло и подходит, протягивая, отвернув лицо к креслу напротив.

      – Я тут сяду!

      Стараясь не смотреть, как я кутаю нижнюю часть тела, он вальяжно садится в кресло.

      А я отворачиваю голову и прячу довольную улыбку.

      Всё-таки посыпались его крошки!

      А мне уже всë равно.

      Я, как индианка в сари, сажусь на диван, напротив и уже уверенно смотрю в глаза. Он на моей территории. Обезоружен.

      Нет ничего приятнее на свете, чем Ромкины щеки в красном цвете?

      Шекспир, гений! Можно любую чушь под него срифмовать.

      – Так и что ты сказал маме, как ты смог меня прикрыть, мой ры… – опомнившись, окончание «царь» получилось неуверенно тихим.

      Он щурит взгляд, будто раскусил мою актёрскую игру в роковую женщину.

      – Я убил двух, а может и больше зайцев. Сказал твоей маме, что мы встречаемся, поругались в баре, и ты в отместку поцеловалась с этим… как его? Ну, кретин, который. И так увлеклась, что подвернула ногу. Но под вечер мы помирились. Поэтому мир, дружба, жвачка!

      Он говорит эти слова, а у меня всë сквозняком проскакивает через уши.

      Индианка во мне изображает непреднамеренное удушье одеялом, как в ужасных индийских блокбастерах.

      – Чë? – единственное, что могу ответить.

      – Твоя мама сразу успокоилась, потому что – что?

      Всё ещё не догоняю ход его мыслей и вообще его дурацкую инициативу. Поэтому просто вопросительно выпучиваю глаза и жду продолжения.

      – Первое и единственное – ты всегда под присмотром!

      Похоже это у него проблемы с головой.

      Что он несёт?

      – Твои плюсы, – он продолжает и загибает пальцы по одному. – Отвожу и привожу со школы, ты опять же под присмотром, второе – все концерты в баре для тебя – всегда бес-пла-тно! Также ты можешь делать что хочешь, а я тебя всегда прикрою, потому ты, якобы, будешь со мной. И третий и самый жирный – готовлю тебя в театральный. Гениально?

      Он откидывается на спинку кресла и довольно ждёт моего ответа.

      – Нет. Нет. И нет! А меня не надо было посвятить в свои планы по моему прикрытию? Мне что, теперь врать родителям?

      – Вообще-то я тебе утром писал. Но ты не ответила. Я подумал, что тебя наказали и, как мужчина, взял всë в свои руки.

      – Вообще-то я тебя об этом не просила и, почти при смерти лежала