Соно Вероника. Пьячере!. Верона Виера

адет телефон рядом и рычит от злости.

      Боже, что может быть печальнее на свете, чем злая Карина из-за сплетен?

      Хихикаю.

      – Соно Верóника. Соно Верóна. Э лей? (Я Вероника. Я Верона. А вы?) – вслух повторяю за голосом в наушниках.

      Учу итальянский.

      Однажды я сбегу из этого города. В Италию.

      Туда, где всегда солнце. Где море, счастливые лица, а не эти.

      Снова смотрю в окно на людей, ожидающих автобус, и спрыгиваю с подоконника.

      Сажусь в кресло напротив сестры.

      И не это, что лежит и пилит грустным взглядом потолок. С самого утра моя систер рыдает в подушку и материт профиль одной из местных девчонок.

      Карина старше меня всего на год, а по ощущениям, что я старше её года на три. Глупая! Стала бы я переживать из-за такой ерунды? Из-за парня. Слишком много чести!

      Она по уши влюбилась в сына родительских друзей, а тот недавно вернулся из армии и, конечно, ему льстит чрезмерное внимание девчонок с его района. А на неё не обращает внимания. Вернее обращает, но не так, как ей бы хотелось. Как старый друг.

      Ладно, скажу по секрету: он сохнет по мне. Сам признался неделю назад, на восьмое марта. Но он вообще не в моем вкусе. Я так ему и сказала, прямо в лицо.

      Нет, Никитос – симпатичный, не спорю. Улыбка, ямочки и всё такое, и рост как я люблю. Но характер. Ненавижу нытиков! Бр-р!

      И мне кажется, сестра услышала наш разговор.

      Ненормалистка!

      Пожаловалась маме, мол, отбиваю у неë парня, который ей не парень вовсе… по крайней мере, пока. Мама устроила разбор моего «неподобающего» поведения.

      Боже!

      Я всю жизнь выстраиваю образ правильной и недоступной девушки, а моя мама считает меня шлюхой. Было больно и обидно слышать от неё такие слова!

      «Ми кья́мо Верóника! Соно путáна. Пьячéре ди конешéрти!». (Меня зовут Вероника! Я – шлюха. Приятно познакомиться!)

      Если я в кого-то и влюблюсь, то только в итальянца.

      Под мелодичный женский голос диктора открываю приложение международных знакомств, листаю ленту с парнями.

      Какие они все красивые и солнечные! Не то, что наши, поселковые.

      Иногда мне кажется, что я родилась здесь по ошибке: когда выдавали билеты на рождение, кто-то взял и подменил. И вместо итальянской огромной и дружной семьи, меня отправили в эту.

      Я даже внешне на них не похожа, разве что только на папу, совсем чуть-чуть. А сестра – нет. Она копия мама: темненькая, смуглая, с карими глаза, а я – серо-зеленые, светлокожая и светловолосая.

      Я – ворона, я – ворона!

      Белая ворона. Должна признать, что люблю быть не как все.

      Боже! Опять эти всхлипы.

      Не могу больше смотреть на неё. Страдает!

      Я снимаю наушники и сажусь рядом:

      – А ты знала, что твоё имя Карина на итальянском значит – красивая?

      Не помогло!

      Дурында отворачивается к стене и снова открывает его страницу в ВК, разглядывает фото.

      – Я про то, что ты – красотка! И если будешь тупить, а не возьмешь своего Никитоса за рога, или что там у него ещë выпирает, это сделает кто-нибудь другой! – хочу еë взбодрить и выхватываю телефон.

      – Отдай, живо! – зыркает на меня.

      Этот взгляд так и брызжет ядом.

      – Никитка, любовь моя! – кривляюсь в экран и говорю её наигранным писклявым голосом.

      О! Это отдельный вид актёрского мастерства. Мне стоит взять у неë уроки, перед тем, как поступать после школы в театральный.

      Дома моя систер – фурия! Слово не скажи, четвертует парой матов, и низким, почти мужским тембром голоса. Но стоит ей оказаться рядом со своим Никитой, еë голос превращается в соловьиную свирель.

      Сю-сю-сю!

      Тошнотворная мимимишность. Бе!

      – Ладно, забирай своего мачо! – хихикаю и отдаю телефон ей в руки. – Надоели твои розовые сопли!

      Я подхожу к старому музыкальному центру на полу у окна и, выбрав заезженный диск Линды, включаю на всю катушку:

      «Я – Верóна, Я – Верóна, на-на-на-на!» – перекрикиваю певицу.

      На лице сестры появляется улыбка:

      – Верóна-ворона! – смеётся от моих паралитических кривляний под музыку.

      – Давай, вставай! Встряхнись! – кричу, перебивая музыкальный центр. – Идём сегодня с нами на дискотеку! По-любому он там появится. Нарядись, накрасься и покажи этому дураку, что такой красотки, как ты, он больше не найдет!

      Соседка снизу стучит по батарее.

      – Чëрт! – нажимаю на паузу. – Я забыла про тётю Любэ́.

      Смотрю на сестру, вспоминая, что обещала сегодня заскочить, а вечером съездить в аптеку на конечную остановку. Тётя Любэ́ частенько страдает мигренью, а тут я со своей музыкой.

      Блин, стыдно!

      – А разве твоя детская любовь не приехал? Пусть сам