«Лав – из» (сборник). Таня Малярчук

танец.

      – Я и не думала, что дискотека – как ты, Надежда, это называешь – происходит в переходе между станциями метро, – говорит Антонина Васильевна.

      Надя заранее запаслась контраргументами.

      – Дорогуша, – громко уверяет она, – этот переход на «Театральной» – самое подходящее место для нашей дискотеки! Посмотри – словно настоящий бальный зал. Всюду мрамор, пол что надо, колонны. А какая акустика – ты только послушай!

      Венский вальс в разгаре. Другие бабы, беря пример с самых смелых, тоже разобрались попарно и танцуют. Деды нервно курят сгрудившись сбоку.

      – К тому же, – продолжает Надя, – в этом переходе никогда не бывает людно.

      – Слава богу, – бормочет Антонина Васильевна.

      Одинокие пассажиры метро, проходя мимо, на мгновение останавливаются, зачарованно наблюдая за действом в переходе.

      – Они смотрят на нас как на зоопарк, – бросает Антонина Васильевна.

      – Да они завидуют, Антонина! Погляди, как бабы разгулялись. Ниче-ниче! Сейчас и мужички пойдут в оборот.

      Сгорбленный дедок с улыбочкой на лице выныривает перед Антониной Васильевной.

      – Потанцуем, гражданочка?

      – Я не танцую, – сурово отрезает Антонина Васильевна.

      – Отказывать оч-чень некультурно. – Дедок, с плотоядной улыбочкой во весь свой опавший рот, настойчиво тянет Антонину Васильевну за локоть.

      Надя заговорщицки ей подмигивает.

      – Вы не понимаете, что вам говорят? – Антонина Васильевна перекрикивает вальс. – Я не танцую.

      – Но почему? Я вам не нравлюсь?

      – У меня молния на правом сапоге разошлась!

      Кавалер сразу оставляет Антонину Васильевну в покое и возвращается к скучающему мужскому сообществу.

      – Ты же учительница, Антонина, – шипит Надя.

      Она покраснела как рак и готова придушить Антонину Васильевну собственными руками.

      – Ты позоришь меня как организатора.

      – Но я же сказала правду, Надежда, глянь, – Антонина Васильевна наклоняется и демонстрирует Наде заржавевшую молнию на правом сапоге.

      – Не юродствуй! Ты что, совсем уже психическая?

      – А что я такого сказала?

      – Ну знаешь, Антонина!..

      Надя разворачивается и идет к отфутболенному Антониной Васильевной дедку.

      – Можно пригласить вас на танец, Константин Константинович?

      – Ка-нешно, гражданочка!

      – Вы, Константин Константинович, не обращайте внимания на мою подругу. Она немного не в себе. Литераторша, знаете ли. Это у них профессиональное.

      Антонина Васильевна выходит из подземного перехода на улицу и идет вдоль Пушкинской в сторону парка Шевченко. Падает мокрый снег. Голенище правого сапога хлюпает по асфальту. Песец на воротнике демисезонного пальто «джерси» намок и из стриженого стал лысым.

      Какая я сегодня жалкая, думает Антонина Васильевна. Аж приятно.

      Голые и черные ветви деревьев почему-то напоминают Антонине Васильевне железнодорожные рельсы.

      Она