«Лав – из» (сборник). Таня Малярчук

свой наряд со всех сторон.

      – Я вас не узнаю, Антонина Васильевна, вы оделись как настоящий клоун! что за блузка?! что за юбка?! вы собрались в бордель?

      Виктор наслаждается каждым своим словом. Око за око, думает он.

      – А босоножки? На улице зима, а вы в босоножках. Антонина Васильевна, с вами все в порядке?

      – Юноша, сегодня у меня очень хорошее настроение, и вам не удастся его испортить. Скорее наоборот.

      – То есть вы МНЕ испортите настроение?

      Антонина Васильевна пропускает его реплику мимо ушей.

      – Мне пришла в голову гениальная идея, Виктор.

      – Я уже ее боюсь!

      – Ну зачем так сразу, – Антонина Васильевна присаживается на табуретку. – Вы мне нравитесь как раз за смелость.

      Виктор выключает магнитофон.

      – Понимаете, – начинает Антонина Васильевна, – меня всегда все боялись. Вы не спрашивали, а я не говорила – я почти сорок лет проработала в школе.

      – Я должен был догадаться, – Виктор корчит важную гримасу. – Вы абсолютно неадекватны. Говорят, учителей со стажем не допускают свидетельствовать в судах. Слишком неуравновешенная психика.

      – Молодой человек! Следите за своей речью!

      Антонина Васильевна нервно ерзает на табуретке.

      – Не стойте столбом. Присядьте, – говорит она.

      Виктор опирается локтями на подоконник.

      – В этой комнате одна табуретка, и вы ее заняли.

      Он насмешливо улыбается, и Антонина Васильевна замечает, что ей это нравится.

      – Я преподавала литературу.

      – Я думал, математику. Математички – самые невыносимые. Ту, что учила меня, звали Мирослава Миколаивна, она любила бить детей указкой по пальцам.

      – Я никогда не била своих учеников! – вспыхивает Антонина Васильевна и уже спокойнее добавляет: – Они и без того меня боялись.

      – Я считаю, что это неправильно.

      – Я тоже. Но ученики все равно боялись. Хотя я даже голос никогда не повышала. Я была добрым учителем.

      – Могу себе представить.

      У Антонины Васильевны горят щеки.

      «Интересно, если б он мог увидеть меня такой, какой я была сорок лет тому назад, понравилась бы я ему?»

      Антонина Васильевна встает с табуретки и отворачивается. Видит в зеркалах отражение его отражения. Оно с интересом за ней наблюдает.

      – Антонина Васильевна, вы так прямо держите спину, что многие из бальников вам бы позавидовали.

      – Моя покойная бабушка тыкала меня кулачками в спину, если я сутулилась. До сих пор чувствую эти ее кулачки.

      Антонина Васильевна глубоко вздыхает.

      – Я подумала… и решила. Буду преподавать вам литературу.

      Виктор удивленно округляет глаза.

      – Сомневаюсь, что вы со своими танцами прочитали более десяти книжек. Да, не более десяти…

      – Антонина Васильевна, но…

      – Это не займет много времени. Несколько часов в неделю. Вы не представляете себе, как много интересного я могу рассказать. Литература – это мировоззрение. Без литературы вы