Исаев и его крест. Нао Хольм

думал Ваня лениво, – удачно. А то в салон пыль забьется, ковры жалко.»

      Обрезками красных ковров водитель застелил сидения – навел уют.

      В лагерь «Василёк» Ваня, пионер при параде и при красном галстуке, ехал один, подпертый коробками со всех сторон. И даже в ногах у него, что-то позвякивало в ящиках.

      Над дорогой висели свинцовые тучи, и крупные капли зашлепали по стеклу. Холодные брызги из приоткрытого окна полетели Ване на колени. Он отодвинулся подальше, прижался плечом к коробкам. Пахло машинным маслом.

      Там, снаружи, свистел ветер, барабанил дождь по крыше уазика, а Ваня сидел с закрытыми глазами и думал обо всем сразу: бабушка, старший брат Пашка, церковь, домик на Садовой улице… Под мерный шум мотора и дождя мысли текли медленно, он почти задремал.

      Смена в лагере уже давно началась, но Ваня заезжал только на седьмой день. Он так и не придумал достоянного ответа на вопрос, почему опоздал на открытие и страшился расспросов.

      А потом мотор загудел по новому, задрожал, и вдруг заглох. Ваня нехотя открыл глаза и мельком заметил мутный женский силуэт через запотевшее окно. Гроза, как это бывает в Благовещенске, быстро налетела и так же внезапно закончилась. Небо стало проясняться голубыми пятнами.

      По команде шафера Ваня выбрался из машины, обошел лужи и остановился в сухом пяточке асфальта. Перед ним высились железные ворота с широкой вывеской «Василёк» выпуклыми буквами.

      Прямо между ворот разлилась лужа, в которую с буквы «В» падали дождевые капли.

      Ваня и сам не понял, что засмотрелся на простое зрелище: мерное «кап, кап» прямо в прозрачную воду, бегущие круги и дрожание неба на асфальте.

      «Би-и-ип», – пронзительно загудел клаксон и привел Ваню в чувства. Он отпрыгнул с дороги, освобождая уазику путь. Коробки и припасы поехали на склады лагеря. Гудение мотора быстро потонуло в лесной тишине. И тут Ваня увидел ее.

      У самой линии мокрого леса в темно зеленой тени стояла молодая девушка. Ее синее платьице промокло и прилипло к ногам, спине, груди.

      Повинуясь внезапному порыву, Ваня направился прямо к ней. Девушка стала говорить с Ваней, но у него будто в ушах звенело.

      –Да слышишь ты меня, Исаев?! – наконец прорвался к Ване её голос.

      – Да, простите… – очнулся Ваня.

      Незнакомка вышла из тени на дорогу, и ее мокрый лоб заблестел в лучах солнца.

      – Оу, – улыбнулась она, глядя на то, как ее мокрые руки светятся на солнце. Потом указала в небо и сказала, – радуга, смотри!

      На фоне серых туч светилась двойная цветастая дуга в пятне голубого неба. Ваня кивнул и поежился, со стороны лагеря подул свежий ветерок.

      – Красивая? – спросила девушка задумчиво.

      – Да, красивая, – Ваня кивнул, против воли глазея на ее мокрое платье.

      «Сколько ей? – прикинул Исаев про себя. – Двадцать точно есть…»

      – Здесь очень живописно в августе, – мечтательно продолжила она. – Жалко, меня тут уже не будет в конце лета. И главное, «Василёк», какое название поэтичное.

      – Да,