Исаев и его крест. Нао Хольм

Мурату, я знаю. Здесь самое безопасное место, а у неё совести ни грамма.

      Воронцов усмехнулся.

      Отец Павел не стал спорить. Он смирено провожал глазами участкового, держась рукой за крест. Павел ждал, что же Воронцов будет делать дальше. А может, он молился. Данил не знал наверняка, но ему было интересно. Капитан понял для себя, что опасается этого молодого попа. И, чтобы отогнать внезапную тревогу, он обратился к Ване:

      – Я капитан Воронцов Даниил Николаевич. Сегодня вечером я составлю полную картину случившегося, в рамках доследственной проверки. Могу рассчитывать на твою помощь?

      – Помощь, – повторил Ваня, будто пробую слова на вкус, – я попробую.

      – Не надо пробивать, Иван Исаев, – усмехнулся Данил. – Дело нужно делать.

      Ваня смотрел на Воронцова воспаленными глазами: такими красными, как бывает после долгих слез. Но сейчас глаза были сухие и острые. Воронцов хотел многое сказать Ване, но без отца Павла и без участкового Калесникова. К сожалению, этой ночью, такой возможности не будет, а проводить в «Васильке» ещё сутки Воронцов не рискнет.

      – Вы знаете Миколян Марину Тимуровну?

      – Да.

      – Что она делала в лагере «Василёк»?

      – Работала медсестрой.

      – Какая она?

      – Не понял.

      – Скажите, какой у неё склад характера?

      – Добрый, – ответил Ваня настороженно.

      – Что она любила? Любимый цвет? – не удержал любопытства Воронцов.

      – На пианино играла.

      – Что она играла?

      – «К Элизе» играла.

      – Ты откуда знаешь? Ты был с ней близок?

      – Чего? – Ваня отстранился от Воронцова. – Вы почему спрашиваете? Как эти вопросы помогут найти Маринэ, то есть Марину Тимуровну?

      В этот момент вернулся участковый, уселся за дальний стол. Стал писать.

      – А были у неё вредные привычки? – продолжил Воронцов.

      – Она часто курила за Лазаретом.

      – Это всё?

      – Это всё! – с нажимом повторил Ваня.

      – Хорошо, – улыбнулся ему Воронцов, и в уголках глаз у него появились гусиные лапки. Морщинки могли бы украсить холодные серые глаза Данила, если бы не придавали лицу лисьей хитрости. – Может, вы видели, чтобы Марина Тимуровна с кем-то спорила?

      – Не видел.

      – Может, у неё были враги?

      – Её все любили.

      – Послушай, Исаев, я знаю про её споры с Ризиной. В моём столе лежит три доноса от Щукина. Все на имя Маринэ, как ты догадался. А теперь, как думаешь, были у неё враги или нет?

      Ваня молчал, злобно глядя на Воронцова.

      – Ну хорошо, – поднял примирительно руки Данил, – поговорим о младшем брате Маринэ, Мурате.

      Ваня кивнул.

      – Что ты о нём скажешь?

      – Он мой друг. Мы в одном отряде.

      – Ммм, – Воронцов снова не удержал улыбки, – а что скажешь про его руку?

      – Что сказать? – Ваня рассеянно провел фуражкой по лбу, вытирая пот. На лбу остались бурые полосы.

      – Рука, Иван. Что с рукой?

      – Что