Исаев и его крест. Нао Хольм

я и жестокий, но точно не трусливый», – отметил про себя Данил. Он был с собой честен. В странный год – 1976, с Даниилом Воронцовым как раз и случилось то страшное, чего боялся участковый, и что, вероятно, утянуло с собой товарищей Колесникова в петлю. Только Воронцов не испугался, он был доволен.

      – Если вы закончили предаваться воспоминаниям, ведите сюда братьев Исаевых. Я хочу сам на них посмотреть.

      – Что же, двоих разом?

      – Разом.

      Участковый свернул тетрадь трубочкой и поспешно вышел. Оставшись в одиночестве, впервые за то время, как Данил прибыл в «Василёк», точнее в этот «Василёк», следователь понял, как тут хорошо: за окном легкий ветерок шевелил свежую зелень, пышные кусты лезли в окно. Ночь была свежа. Она заглядывала, просачивалась в распахнутую форточку, и оседала по углам кабинета мягкими тенями.

      На кушетке лежал кожаный чемоданчик Данила. Он вытащил из него наручники и, устроившись за столом, поправил настольную лампу так, чтобы круг света хорошо освещал его лицо.

      Стал ждать.

      Исаевы задерживались. Наконец, в коридоре послышались шаги. Дверь распахнулась, и Воронцов увидел крест. Люди для него потерялись, осталась только ветхая деревяшка на веревочке. Жадность восстала в нем. Данил, как наяву, представил: вот он срывает крест, владеет им, хранит, лелеет… Ладони у Воронцова вспотели. Он больно прикусил щёку и, поборов естественное желание, поднял голодные глаза на вошедшего.

      Крест весел на груди высокого человека в чёрной поповской рясе. Это был знаменитый на всю Амурскую область молодой священник Павел Исаев. Павел был молод. Воронцов знал, что ему двадцать шесть. Открытое спокойное лицо. Правильные черты. Короткие каштановые волосы. Воронцов представлял его совсем по-другому. Исаев старший оказался слишком смел и уверен в себе, совсем не по вкусу капитану.

      Отец Павел вошёл широким шагом, подол рясы скрывал его ноги, и Воронцову показалось, что он плывет над полом.

      Следом за Павлом появился юноша и встал на пороге в нерешительности. Это был младший брат Павла, Иван Исаев. Он тоже высок, но пака нескладен. Испуганный подросток отвечал ожиданиям Воронцова гораздо больше.

      Состояние Вани и его внешний вид говорили сами за себя: мальчишка побывал в настоящей передряге. Рукав тельняшки висит лохмотьями. Длинные голые ноги Вани все вымазаны в красно-черном, мальчишка был в коротких шортах. С первого взгляда Воронцов не понял, бедняга разбил ноги в кровь или ползал в чужой крови с большим усердием. Блондинистые кудри Вани по одной стороне слиплись в черные колтуны. Словом, мальчишка почти весь был в бурых засохших потеках.

      Но лицо и руки Ваня успел помыть, отчего они горели на его грязном теле белыми пятнами. Из кармана торчала перепачканная, когда-то белая, кепка.

      Воронцов с удовольствием разглядывал Ваню. Но первое мгновенье встречи, которое капитан так любил посмаковать и растянуть, прервал участковый Колесников. Он робко поторопил братьев Исаевых. Только Ваня продолжал топтаться в дверях.

      – Ваня, – сказал отец Павел, – заходи. Всё равно придётся.

      Голос