Исаев и его крест. Нао Хольм

прикрикнула Маринэ и добавила применительно. – Я поговорила с Щукиным. Он согласился тебя переселить в другую палату. Больше я от него ничего не добилась. Гнида та ещё.

      – Если прогонишь меня из лазарета, я рассажу отцу про твои закладки!

      Долгая пауза:

      – Пошёл вон!

      – Мне серьёзно возвращаться? – голос у Мурата сорвался, стал писклявым. – Солнце скоро сядет. Ночи летом короткие, но им этого времени достаточно.

      – Да, – отрезала Маринэ, – ты должен вернуться.

      На этих словах соседняя дверь с табличкой «Изолятор» распахнулась. Вышел невысокий мужчина с глубоко посаженными глазами и серым лицом. Он был в белом халате и руки держал в карманах.

      – Тебе чего, пацан? Заболел? Поплохело? – засыпал он вопросами. Доктор отодвинул Ваню и прошёл в «мед…кт». Там уселся за стол. – Что надо?

      В сумерках кабинета Ване опять начала мерещиться серая тень в рябушку. Будто доктор, как Катерина, подёрнулся крапинкой.

      – Меня зовут Ваня Исаев. Александр Иваныч прислал на падикулёз проверить.

      – Педикулёз, – поправил доктор. – Меня Сергей Денисович зовут, Соломятин.

      Представился доктор и записал в журнал: «Исаев. 1 отряд». Сунул Ване градусник.

      – Так положено, – буркнул он и стал мерить Ване давление. Потом, не слишком церемонясь, наклонил пациенту голову, достал из ящика стола гребешок с мелкими зубчиками и уже примерился поковыряться в Ваниных волосах. Но отступил.

      – Голову нужно мыть нормально, Исаев, – вздохнул Сергей Денисович. Руки у него тряслись, и молодой доктор решил не демонстрировать пионеру свою временную немощь.

      «Похмелье», – догадался Ваня.

      – Давай градусник, – доктор Соломятин черканул в журнале «36.6», не глядя на термометр, и убрал его в стеклянный стаканчик.

      – Марина Тимуровна, – громко позвал он, и вернулся опять к Ване. – Жалобы есть?

      – Да, кое-что меня беспокоит.

      – Ну? – доктор стал нетерпеливо дёргать ногой, стуча при этом каблуком об железную ножку стула.

      После бегства вожатой Катерины, Ваня стал замечать, что его глаз выдает фокусы: некоторых людей в лагере, точнее их тени, для Вани подёрнулись серой пленкой. Впервые он заметил эту плёнку много лет назад. Потом затишье, и вот около полугода назад пленка появилась у его бабушки. Потом у нескольких соседей во дворе. В школе у завуча, и тут вот у Катерины и у самого доктора.

      Ваня подбирал слова, как бы описать своё состояние поточнее, и, наконец, сказал:

      – Правый глаз болит. Я им плохо вижу, и в последнее время, особенно в сумерках, начинает болеть глаз, а потом голова. Плохо сплю.

      – Ясно. Глазное давление проверял?

      – Давно.

      – Надо часто! – доктор достал фонарик из кармана и посветил Ване в правый глаз. – Ничего критичного не вижу, дома пойдёшь в больницу. Напишу тебе направление, в школе учителю передашь. Чтоб посадили на первые парты. А так, – доктор стал водить фонариком вправо, и влево. Ваня следил за светом. – Страшного ничего.

      – Еще предметы черного цвета