Исаев и его крест. Нао Хольм

поедали булочки, болтая про сегодняшнюю дискотеку.

      – Ну, мы предложим занести карты, и потом останемся, – говорил Женя. – Надо тихо всё делать!

      – Да, блин, – возмутился Лёня, – если бы ты сам не орал в прошлый раз с тупых анекдотов, может мы бы толчки не драили.

      – В этот раз же будем страшилки рассказывать, тут не поржёшь, – закатил глаза Женя.

      – Жека у нас теперь всё время смеется, когда на него Машка Карпухина смотрит, – сказал Витя, парень с круглым лицом на длинной шее. Он жил на втором этаже в корпусе Вани.

      – А Машка это кто? – спросил Ваня.

      – Да вон, с Муратом сидит.

      – Какая из? – повернулся Ваня к столу напротив, в соседнем ряду. С Муратом за столом уселись четыре девчонки разом. И глядели на него влюбленными глазами. Ваня подумал, что они для Мурата простоваты. Вроде симпатичные, но он их заслоняет собой. Слишком уж шумный.

      Мурат рассказывал, живо жестикулируя. Потом девчонки звонко хохотали, и вдруг все пятеро за столом уставились на Ваню. И он понял, что это они над ним смеются.

      – Вот Исаев, шпионит за нами, – разобрал Ваня слова Мурата в общем гуле, стоявшем в столовой.

      – Машка в голубой майке, – сказал горделиво Женя, – с двумя косами. Я с ней на дискотеку пойду. Она уже согласилась.

      – Чего она с Муратом тогда уселась? – подколол его Лёня.

      – Потому что я место Исаеву занял, дубина.

      – Спасибо ребята, – отозвался Ваня. И запил последний кусочек булки сладким чаем.

      – Пацаны, – раздумывал Витя, – мне насобирать жуков?

      – Зачем? – удивился Ваня.

      – Я сначала страху наведу, про жуков девкам страшилок расскажу. А потом напущу им жужелиц под одеяла. Или мокрецов… Девки так визжат, что будь здоров! Щукин им устроит потом за нарушение режима…

      – Так Щукин тебя потом и накажет, Витенька! – услышали пионеры Катерину Петровну, а Витя даже вскочил от неожиданности. Вожатая подкралась к столику и слушала мальчишек с улыбкой.

      – Катрин Петровна, – жалобно начал Женя. – Только не говорите Александру Иванычу!

      – Ладно, не скажу, – рассмеялась вожатая. – Давайте со всеми хором!

      – Спасибо нашим поварам, – стала дирижировать Катерина Петровна, – за то, что вкусно варят нам. И ещё раз! Дружно! Спасибо…

      Ваня тоже завел веселое «Спасибо», но на полуслове осекся. Он глядел на Катерину, и ему вдруг показалось, что тень под её ногами стала серой, или рябой, или зыбкой как мелкий речной песочек. Он зажмурился. Но рябь осталась. Глянул на Женю – и Дымов стал рябить. Ваня с силой потёр свой голубой глаз. Такое с ним бывало и раньше.

      В дни бессонницы правый глаз часто чудил: всё плыло, или черный цвет расплывался. Это всего лишь побочный эффект гетерохромии: Ваня правым глазам видел гораздо хуже, чем левым карим. В особенно тяжёлые дни даже голова болела. Но сейчас приступ стал для Вани неожиданным. Когда он растёр глаз, то обнаружил, что Катерина Петровна больше не дирижирует и даже не улыбается. Она зыркнула на него испуганно и выбежала из столовой.