О дивный новый мир. Остров. Возвращение в дивный новый мир. Олдос Леонард Хаксли

словно очнувшись от этого вскрика, он схватил ее за плечи и затряс:

      – Блудница! Шлюха! Наглая блудница!

      – Ой, не на-а-адо! – Джон тряс ее, и голос прерывался блеюще.

      – Шлюха!

      – Прошу-у те-бя-а-а.

      – Шлюха мерзкая!

      – Лучше полгра-а-амма, чем…

      Дикарь с такой силой оттолкнул ее, что она не удержалась на ногах, упала.

      – Беги, – крикнул он, грозно высясь над нею. – Прочь с глаз моих, не то убью. – Он сжал кулаки.

      Линайна заслонилась рукой:

      – Умоляю тебя, Джон…

      – Беги. Скорее!

      Загораживаясь рукой, устрашенно следя за каждым его движением, она вскочила на ноги и – пригибаясь, прикрывая голову – бросилась в ванную.

      Дикарь дал ей, убегающей, шлепок, сильный и звонкий, как выстрел.

      – Ай! – сделала скачок Линайна.

      Запершись в ванной от безумца, отдышавшись, она повернулась к зеркалу спиной, взглянула через левое плечо. На жемчужной коже отчетливо алел отпечаток пятерни. Она осторожно потерла алый след.

      А за стенкой Дикарь мерял шагами комнату под стучащие в ушах барабаны, в такт колдовским словам. «Пичугой малой, золоченой мушкой – и теми откровенно правит похоть, – сумасводяще гремели слова. – Разнузданней хоря во время течки и кобылиц раскормленных ярей. Вот что такое женщины-кентавры, и богова лишь верхняя их часть, а ниже пояса – все дьяволово. Там ад и мрак, там серная геенна смердит, и жжет, и губит. Тьфу, тьфу, тьфу! Дай-ка, друг аптекарь, унцию цибета – очистить воображение».

      – Джон! – донесся робеюще-вкрадчивый голосок из ванной. – Джон!

      «О сорная трава, как ты прекрасна, и ароматна так, что млеет сердце. На то ль предназначали эту книгу, чтобы великолепные листы носили на себе клеймо «блудница»? Смрад затыкает ноздри небесам…»

      Но в ноздрях у Джона еще благоухали духи Линайны, белела пудра на его куртке, там, где касалось ее бархатистое тело. «Блудница наглая, блудница наглая, – неумолимо стучало в сознании. – Блудница…»

      – Джон, мне бы одежду мою.

      Он поднял с пола брючки клеш, комби, матроску.

      – Открой! – сказал он, толкая ногой дверь.

      – Нет уж, – испуганно и строптиво ответил голосок.

      – А как же передать?

      – В отдушину над дверью.

      Он протолкнул туда одежки – и снова зашагал смятенно взад-вперед по комнате. «Блудница наглая, блудница наглая. Как зудит в них жирнозадый бес любострастия…»

      – Джон.

      Он не ответил. «Жирнозадый бес».

      – Джон.

      – Что нужно? – угрюмо спросил он.

      – Мне бы еще мой мальтузианский пояс.

      Сидя в ванной, Линайна слушала, как он вышагивает за стеной. Сколько еще будет длиться это шаганье? Вот так и ждать, пока ему заблагорассудится уйти? Или, повременив, дав его безумию утихнуть, решиться на бросок из ванной к выходу?

      Эти ее тревожные раздумья прервал телефонный звонок, раздавшийся в комнате. Шаги прекратились. Голос Джона