И снег будет падать на крышу. Анна Силкина

что удивительно мало времени мне понадобилось, чтобы перейти на ночной образ жизни.

      – Ох, барышня! – Воскликнула Люда с непередаваемой иронией в голосе, когда я выползла из комнаты, протирая кулаком глаза.

      – Добрый день, – протянула я сквозь зевок.

      – А у меня для барышни новость. Барышня с понедельника работать пойдёт!

      Сон с меня сдуло, как шляпу на ветру.

      – Уже?! – Воскликнула я.

      – А что, разве не пора?

      – Я думала, хотя бы с октября… Такая хорошая погода!

      Люда рассмеялась.

      – Анатолий Сергеевич договорился, чтобы тебя на полставки взяли. Так что на погоду время точно будет.

      – А куда? В Ленинку?

      – В детскую какую-то библиотеку.

      – Ну-у… В детскую! Я в Ленинку хотела. Или хотя бы в Иностранку.

      – Ничего, всего-то до весны! Иди скорей умываться, я яичницу пожарю. Со сладким перцем!

      Люда нашла лучший способ сгладить моё огорчение. Со сладким перцем я съела бы даже тушёного крокодила.

      ***

      В час дня я зашла в первый подъезд, поднялась на второй этаж и позвонила в дверь Иванцовых.

      Из глубины квартиры раздался тяжёлый старческий вскрик. Василий Васильевич Иванцов, муж Евдокии Максимовны, уже целый год лежал парализованный. Раньше он был профессором, как и мой дедушка, и о переменах, которые с ним произошли, больно было даже думать.

      Евдокия Максимовна открыла дверь, на меня дохнуло тем своеобразным тяжёлым воздухом, который бывает в доме с лежачими больными. К Иванцовым пару раз в неделю приходила помощница, но это помогало слабо.

      – Марта? – Иванцова удивилась и нахмурилась.

      – Здравствуйте, Евдокия Максимовна. Я по делу, на две минутки. Можно?

      Она нехотя впустила меня в прихожую. И я сразу взяла быка за рога, как умела.

      – Евдокия Максимовна, – сказала я, – у вас, наверно, нет времени ходить по ломбардам и искать Геночкин крестик. Я подумала и решила, что я должна помочь. Вы мне не подскажете, где искать?

      Честно говоря, краем мысли я надеялась, что она откажется.

      Но она просветлела в один момент – и сказала без колебаний:

      – Спасибо. Пошли, научу.

      …Пока Евдокия Максимовна вела меня в гостиную и рылась в верхнем ящике тумбы под телевизором, я изо всех сил вглядывалась в интерьер, ища признаки религиозности. Но их не было – ни икон на стенах, ни Библии в книжном шкафу.

      – Так, где же карта у нас… Витя ведь совсем недавно новую привёз, когда они с Валей к нам приезжали… Вот она!

      Евдокия Максимовна вынула маленький атлас Москвы. Потом взяла красную ручку, нашла нужные страницы и обвела три точки.

      – Вот здесь, здесь и здесь. Есть и поближе, но туда уж я сама дойду.

      – Ага… И что мне говорить?

      – Говори, что от Фёклы Петровны. Это матушка моя знакомая, к ней много кто обращается, когда детей крестить хотят или сами креститься. Ты тоже там говори, что себе выбираешь.

      – А теперь самое главное: как выглядел крестик?

      – Обычный, –