И снег будет падать на крышу. Анна Силкина

минут двенадцатого я уже вытаскивала на балкон стул. Потом взяла томик Светлова, заправила волосы за уши и устроилась на этом стуле, картинно облокотившись правой рукой на перила, а в левой держа книгу.

      Легчайший ветерок начал раздувать мои волосы. Солнце коснулось макушки.

      На небе не было ни облачка. На скамейке во дворе грелись кошки, такие же счастливые, как и я. Поодаль катался на трёхколёсном велосипедике маленький мальчик.

      Поначалу мне совсем не хотелось читать. Но глаза как-то сами начали цепляться за строчки. И Жанна д’Арк поскакала к осаждённому Орлеану, а рабфаковка повесила серенькое платье на спинку стула и опустила голову на подушку, чтобы увидеть страшный сон про гражданскую войну…

      – Гена!!! – Послышался резкий, нечеловеческий крик.

      Я вздрогнула и опустила книгу. По двору металась Евдокия Максимовна из первого подъезда.

      – Гена, ты где?!

      Я поняла, что она ищет мальчика. Мальчика нигде не было.

      – Гена!!! – Она подняла глаза и увидела меня. – Марта, ты Генку нашего не видела?!

      – Катался тут на велосипедике, – сказала я. – Вокруг клумбы. Это он?

      – Он… На пять минут в магазин отошла!.. Гена!!!

      Я бросила книгу и торопливо, как могла, спустилась во двор. Евдокия Максимовна, согнувшись в три погибели, уже заглядывала в подвал.

      – Гена!!!

      – Он бы не смог затащить туда велик, – сказала я.

      Евдокия Максимовна замерла, медленно разогнулась – и вдруг кинулась на меня с перекошенным лицом…

      – Дрянь! Дрянь! Пять минут присмотреть не могла за ребёнком!

      Мои щёки обожгло оплеухами с обеих сторон. Я отлетела к стене, из моих глаз брызнули слёзы.

      – Как присмотреть?! Я читала!

      – Краем глаза должна была следить! Само должно получаться! Ты девочка! Какая из тебя мать выйдет?!

      – Что здесь творится?!

      Из подъезда вылетели Тишковы и незнакомая худенькая женщина в брюках и с хвостиком, похожая на Ахматову. Мирра Михайловна решительно влезла между нами и оттолкнула Евдокию Максимовну в руки Павлу Николаевичу.

      – Евдокия Максимовна, вы с ума сошли! За что вы ударили Марту?!

      Та вдруг как-то обмякла и закрыла лицо руками:

      – Генка пропал… Сын с невесткой меня убьют…

      – И в этом виновата чужая девочка?! – Крикнула женщина надтреснутым баритоном, и я поняла, что это не женщина.

      – Я на пять минут отошла…

      – Внук – ваш! Ответственность – ваша!

      – Лазута, не нуди! – Вскинулась Мирра Михайловна. – Ей и так плохо. Евдокия Максимовна, присядьте сюда, на лавочку. Во что был одет Гена?

      – В штанишки зелёные… В кофту голубую… Кепочку, тоже голубую… И сандалики, – Евдокия Максимовна испуганно переводила взгляд с Мирры Михайловны на Павла Николаевича и обратно.

      Человек, которого назвали Лазутой, тем временем подошёл ко мне и протянул носовой платок. Я вытерла глаза и опустилась на соседнюю скамейку. Он пару секунд поколебался