Тайны и ложь. Аля Кьют

он их игнорирует.

      – А заодно гробит себя в подвале. Степке лучше как следует продать его гениальное искусство, чтобы хватило денег на новые глаза и спину, – Борис махнул рукой и сменил гнев на милость. – А не слушай меня, Кристина. Что-то я и правда включил старого ворчуна. Сам со спиной страдаю и не вижу ни черта вблизи. Мирошка чудак, конечно, но гениальный. Завидую ему. Мой папка игнорировал мои творческие потуги и направил талант в созидательное русло. Я поем в кабинете.

      – Боря! – возмутилась Светлана.

      Но он клюнул ее в щеку, забрал чашку и второй кусок пирога.

      – Не ворчи, жена. Надо посмотреть фасады до вечера.

      Светлана махнула на него рукой и отпустила.

      – Вот так всегда, – проговорила она. – Я думала, что мы всей семьей посидим. Боря ушел, едва поел, а Мирон и вовсе не появился.

      – Не обижайся на них, мама, – поддержал ее Степа.

      – Я не обижаюсь. Но хотелось произвести впечатление на Кристину. Как будто мы большая нормальная семья.

      – Вы отличная семья, – вмешалась я. – Мне очень приятно познакомиться и с вами, и с Борисом Сергеевичем. Я совсем не ожидала, что вы такие милые и радушные.

      Светлана усмехнулась.

      – А чего ты ждала? Что мы волки и сожрем тебя?

      Я пожала плечами.

      – Не знаю. У меня не было до сих пор таких знакомых. Я недавно в Москве.

      – Провинциалка? Какая прелесть. Я тоже была такой сто лет назад. И никогда не стану вести себя в духе пафосной столичной стервы. Слишком хорошо запоминается московский снобизм.

      За этими словами скрывалось, наверное, много историй из балетного прошлого Светланы. Я ужасно хотела сидеть с ней в этой прекрасной гостиной, пить чай и слушать до ночи. Но Степан очень вовремя напомнил о цели моего визита.

      – Мама, ты совсем заболтала Кристину. Я провожу ее к Мирону.

      – Проводи, конечно. А когда вернется, мы еще чайку попьем. Возможно, и поужинаем.

      Светлана подмигнула мне. Не знаю, шутила она или серьезно настраивала меня на ужин. Я была готова на все.

      Зато по пути к подвалу мне стало не себе. После слов Бориса о сыне я немного опасалась знакомиться с Мироном. Мне нравились его работы, но отшельничество в подвале попахивало девиацией.

      – Степа, а он не разозлится, что мы врываемся? – спросила я на лестнице

      – Если разозлится, то будет это скрывать, – ответил Степан. – Я предупреждал его, не переживай. Папа утрирует многое. Мирон веселый парень на самом деле.

      – Подвал делает его немного зловещим.

      – Заскоки, – Степан пожал плечами. – У всех свои тараканы. Уверен, у тебя тоже есть.

      У меня были, конечно. Но я не стала о них рассказывать, хотя Степа этого ждал.

      Не получив от меня ответа, он принял молчание за окончание темы и толкнул дверь в подвал.

      Я думала, это будет какая-то яма, типа землянки или погреба, как у бабушки в доме. Но подвал Бероевых был под стать дому. Просторная комната, может, чуть меньше гостиной. Темное пространство освещали лампы с теплым светом. Посередине