Тайны и ложь. Аля Кьют

тихонько по дороге в гостиную. – Это так неудобно.

      – Сопротивляться бесполезно, – шепнул мне Степан в ответ. – Придется выпить чашку чая и попробовать пирог. Мама без него не допустит тебя к Миру. Это ритуал. Важный. Понимаешь?

      – Не очень.

      – В любом случае советую не сопротивляться. В этом доме все происходит исключительно через капустный пирог.

      Я нервно хихикала и осматривала гостиную. Она была светлой, просторной, очень уютной. Огромное окно в пол – не самое английское решение, но наша система отопления допускала такое новаторство.

      Степан отпустил мою руку, позволил пройти к окну. Я заметила в углу этюдник и свежий холст.

      – Мирон? – уточнила я, обернувшись.

      Степан покачал головой.

      – Нет, это мое рабочее место.

      – Ты тоже пишешь?

      – Немного и для души. Без особой ценности для искусства. Мне нравится свет в гостиной. Я люблю видеть краски яркими, настоящими.

      Я улыбнулась ему и сказала:

      – Я тоже.

      Светлана принесла чай и пирог. Мое скромное воспитание сработало вопреки наставлению Степана.

      – Знаете, я совсем не голодна.

      – Ох, брось меня обманывать, детка, – возмутилась Светлана. – Я эту мантру повторяла двадцать лет, пока танцевала. Мы все в балете были не голодны, иначе…

      Она махнула рукой, и я вжала голову в плечи.

      – Я тебя не заставляю есть первое, второе и компот. Пирог вообще диетический. Так что не сопротивляйся.

      – Не сопротивляйся, – повторил Степа одними губами и кивнул на место рядом с ним.

      – Кто тут сказал про пирог? – услышала я другой мужской голос, очень похожий на Степин, но громче.

      Я вздрогнула, подумав, что это Мирон. Но в гостиную вошел Борис Бероев. Я видела его на фото в газетах и в новостной хронике. В жизни он был таким же: статный, высокий, очень приятный и радушный.

      – Вот этот человек никогда меня не подведет, – радостно сказала Светлана.

      Она подставила мужу щеку, и он поцеловал ее.

      – Степка привез подружку? Очень симпатичная юная леди. Не слишком юная, сын? Мне нужно позвонить адвокату?

      Борис, как и Светлана, протянул мне руку и пожал, накрыв мою ладошку второй рукой.

      Мои уши горели. И сама я пылала как алый сигнал светофора.

      – Она не моя девушка, – пришел на помощь Степан. – Это студентка Юрия Сергеевича. Она совершеннолетняя и пишет о новаторстве в живописи. Хотела познакомиться с Мироном и его творчеством.

      – Ох, ну и дела, – Борис скривил лицо и неожиданно обнял меня. – Сочувствую, девочка. Ты храбрая. Глупенькая, но храбрая.

      – Перестань, Боря. Ты совсем ее перепугал. Мирон – твой сын, а не исчадье ада. Он талантливый, а не сумасшедший.

      – Знаю, Светик. Я шучу, конечно. Простите меня, милочка.

      – Кристина, – подсказала я.

      – Кристиночка, извини, – повторил Борис. – Я человек простой, приземленный. Мне бывает нелегко в этой творческой семейке.

      Простого в нем не было ничего. Разве