Тайны и ложь. Аля Кьют

наконец, ты начала шевелить мозгами. Конечно, он не мог ничего отписать без твоего разрешения.

      Хотелось орать и метать посуду, но я продолжала оцепенело сидеть и тихо спрашивать:

      – Тогда как..? Как тебе досталась моя галерея не через мой труп, Мирон?

      – Ты подписывала какие-нибудь бумаги, не глядя?

      Я прикрыла глаза рукой. Мирон быстро сделал выводы.

      – Понятно. У него была твоя подпись. Или доверенность? Я не помню точно. У меня тоже острая аллергия на бумажки и юридический язык. Степа уверял, что все уладил. Я думал, вторая половина остается у тебя.

      – А на деле оказалось, что такую же дарственную он оформил Наташе и детям. Потрясающе.

      – Очень похоже на то.

      Мирон взял чашку и запил очередной укус бутерброда. Как будто мы обсуждали не дело всей моей жизни, а какую-нибудь дурацкую вазу или диван.

      Я окончательно вышла из себя. Взяла паузу, чтобы успокоиться, но наглый Мирон с чашечкой чая из моего любимого сервиза похерил медитацию.

      – Мне жаль, Крис, – сказал он без капли сочувствия в голосе.

      – В жопу свою жалость засунь. Вместе с доверенностями и дарственными. И проваливай из моего дома.

      Я встала и указала пальцем на дверь, притопнула ногой.

      – Хотя бы отсюда я могу выгнать и тебя, и ее. Спасибо Степану, мать его, Борисовичу за щедрость.

      Мир аккуратно поставил чашку на столик, встал со мной рядом и надавил на руку-стрелку, чтобы я ее опустила.

      – Вот на этом месте я и хочу сделать тебе предложение, Крис. Стоя и торжественно, раз уж ты вскочила как ошпаренная.

      – Какое еще предложение? – продолжала я орать на него. – Руки и сердца? Свари из них суп. Сколько можно надо мной издеваться, Мирон?

      – Я хочу помочь тебе, – проговорил Мир и взял меня за плечи.

      – Мне не нужна твоя помощь. Я подам в суд и заберу себе галерею. Ты не имеешь права… И она – тоже. Степа обманул меня. Я докажу…

      Я попыталась стряхнуть его руки, но он держал крепко.

      – Давай, Крис, успокойся. Ты не дура. Сама должна понимать, что я охренел не меньше твоего. Ты хоть знала о его детях заранее.

      – Так себе преимущество, – рассмеялась я. – Пожалуйста, Мир, уходи.

      – Уйду. Но скажу тебе сначала, что собирался, – он встряхнул меня, чтобы обратить внимание. – Я отдам тебе свою долю галереи, Кристин.

      Я замерла. Такого поворота от Мирона не ожидала.

      Он усадил меня обратно на диван и продолжил. Разумеется, дарить просто так он ничего не собирался. Это его братец раздавал наше направо и налево.

      – Я не хочу суда, – начал объяснять Мирон. – Тебе придется доказать, что мой брат был мошенником или сумасшедшим. Знаю, что именно так ты о нем сейчас и думаешь, но тебе самой процесс может выйти боком.

      – Это каким же боком он мне выйдет?

      – Наташа может подать встречный иск и отсудить часть дома. Если делить, так сказать, поровну, то это очень даже реально. У нее двое детей, а ты одна. Меня после завещания тоже не стоит вычитать из дележки. Я молчу о нервотрепке и затратах. И нашей