Норковая Шуба. Соня Дивицкая

притаптывать солнечные лучи к своему кругу.

      «Анжела! – подпрыгивал Ахмет. – Где твое сердце? Я приехал! Искал тебя в Стамбуле! Искал тебя в Анталье! Прилетел в Россию! А ты закрылась! Жестокая!»

      Мимо прошла женщина с елкой. На ней был толстый пуховик с глухим капюшоном. Женщина была крупная, как Дед Мороз, и дерево ей досталось большое, разлапистое, она волокла его на плече, а еловая макушка тащилась за ней по снегу.

      Женщина с елкой остановилась, посмотрела на Ахмета и крикнула мальчишкам:

      – Идите домой! Нечего крутиться возле этого таджика. Он пьяный!

      Мальчики побежали за елкой, оставили свой каток. Ахмет разбежался и прокатился по ледяной блестящей ленте.

      Осторожно, через жалюзи Анжела подглядывала, как маленький замерзший человек из жаркой страны прыгает у нее под окном, катается на льду и марширует, энергично размахивая короткими, но цепкими руками.

      – Серьезный человек! Фабрикант… – она вздохнула и налила себе немножко виски. – Устроил мне тут!.. Ледяное шоу!

      А жалко, ведь жалко ей было Ахмета. И к двери она не раз подходила, и рука ее правая тянулась на кнопку домофона, но левая рука правую останавливала.

      – Стоп! – жестокая Анжела щелкнула холеными пальчиками. – Чем я хуже турчанок?

      Русская блондинка прожила в Турции много лет и кое-чему у восточных женщин научилась. Главная хитрость турецкой женщины элементарна: если хочешь, чтобы мужчина бежал за тобой, – убегай. Иначе он никогда не будет выполнять свои великодушные обещания.

      На морозе Ахмет продержался больше часа. Ни ветра, ни холода, ни рук, ни ног, ни ушей он не чувствовал. Все промерзло насквозь, и он потрусил к остановке. Испугался, что в метель в темноте не сможет поймать такси.

      В гостинице бедный Ахмет попытался согреться, но ничего не помогало: ни сауна, ни виски. Чай из пакетика, который ему принесла ярко накрашенная девушка, окончательно испортил ему настроение. Иммунитет, обычно сильный, с русским морозом не справился. Ахмет завернулся в одеяло и долго ворочался. Подушки в номере были твердыми и слишком большими, простыня оказалась короткой и все время сбивалась, синтетический матрас касался щеки, и это было очень-очень неприятно.

      Утром Ахмет встал с температурой. В Турцию, как вы уже видели, он вернулся совершенно больным, сразу поехал на фабрику и, ни с кем не здороваясь, протопал в свой кабинет.

      В кабинете у господина Ахмета есть небольшая дверь, за ней находится маленькая комната. Там стоит удобный раскладной диван, там есть и душ, и туалет, шкаф с бельем, запасная одежда, теплые тапочки, шерстяные носки, холодильник и телевизор. Когда у Ахмета набирается много работы, он засиживается на фабрике допоздна и часто здесь же остается ночевать.

      И сейчас, весь больной и разбитый, он сидел за столом, просматривал срочные документы и тоскливо смотрел на эту дверцу. Терпеть осталось недолго, через пять минут он подпишет бумаги и спрячется в своей норе. Одеялом укутается, глаза закроет и скажет секретарше: «Меня нет».

      Прежде