Норковая Шуба. Соня Дивицкая

а там Алена с бантами в шелковом платье с карандашиками… Двойное дно, это показалось Малышу интересным.

      Он захотел остаться в этой спальне, на черных простынях Алена, крепкая и загорелая, смотрелась очень, очень, очень…

      – Научи меня, —сказал ей Малыш и стянул через голову свитер, – я хочу быть лучше всех, лучше всех твоих…

      – Ты и так лучше всех.

      – Научи, – он ремень расстегнул. – Я всех сделаю!

      – Не надо, Малыш, – Алена сняла с него джинсы. – Я не люблю спорт… Будем просто с тобой… – она заглянула к Малышу в плавки и зарычала: – Будем отрываться!

      Малыш взбесился, его накрыла приятная одержимость, которая случается иногда, не с каждым, нечасто, по большому везенью, если в постели встречаются люди с чертями.

      В первый раз он завис в этой спальне… На сколько дней? Малыш не помнил точно.

      «Тебя нет. У тебя выходной», – он Алене шептал, когда ей звонили из клуба. Открывали только курьерам, забирали то суши, то пиццу, щеки у Малыша покрылись черной щетиной, но возвращаться в человеческий облик совсем не хотелось.

      Вернулись с Божьей помощью, когда на них упала икона. Кровать раскачали, полки над ней тряслись, от вибрации иконы потихоньку сползали. Одна из них соскочила и обоих ударила, Малыша сильно, икона влетела ему ребром по спине, Алену задело полегче.

      Она испугалась, а когда поняла, чем ее стукнуло, кинулась осматривать свое сокровище. Это была тяжелая и большая икона в серебряном окладе, обшитом для защиты деревом, и лик, как положено, был под стеклом.

      Малыш пытался рассмотреть старый, потемневший образ, в котором только специалисты могли бы увидеть культурную ценность, и взвешивал его на глаз.

      – Прикинь, Ален, если такая тяжесть и по темечку? Я бы тут у тебя кони двинул…

      – Поставь на место, – Алена попросила и перекрестилась. – О, Господи… Да что ж я вытворяю?

      – Старинная икона? Откуда она у тебя?

      – Мой прадед был священником.

      Алена закрыла лицо и засмеялась.

      – Он там в шоке от меня! Ругается! Подзатыльник нам отвесил!

      – А раньше падала? – Малыш спросил.

      – Нет… Никогда еще не падала.

      – Тогда все ясно… – Малыш засмеялся. – Алена! Ты не понимаешь! Дед меня отметил! Я ему понравился! Дед нас благословил!

      Малыш лежал один под иконами и вспоминал все это. Он прикончил коньяк и начал корить себя за то, что не послушал деда. Дурак! Он даже не подумал, что иконы просто так не падают. А нужно было сразу! Прямо в тот же день хватать Алену – за жопу и в конверт, то есть за шкирку и в ЗАГС, пока она еще тепленькая на этой постели лежала.

      Он вскочил и, задравши голову, начал креститься, сжимая с силой пальцы и многократно ударяя себя в лоб.

      – Дедуля, помоги! Дедуля, помоги!

      Так он молился, в носках и в свитере на коленках стоял.

      На кухне заревело с металлическим визгом и застучало мелко, дробно. Это Аленина стиралка начала отжим. Машина была старая, на отжиме