Норковая Шуба. Соня Дивицкая

и за дверью громко чихнул.

      А какой у него кабинет! Вид на горы, на снежные вершины, на облака… Главный фасад офиса стеклянный, витражи тонированы синим, тонировка делает еще более глубоким небесный оттенок. Две горные макушки, белые от снега, сверкают в ясный день. Да и не в ясный тут неплохо. Если собираются тучи, господин Ахмет видит, как они сползают с гор, как они клубятся и темнеют, а все прелести промзоны, грохот металла, дорожная пыль, все это остается внизу.

      Десять лет назад, когда еще не было никаких витражей, а только бетонные перекрытия стояли посредине стройплощадки, господин Ахмет… впрочем, тогда он не был еще господином… так вот, Ахмет затащил сюда наверх свою любимую русскую женщину и показал ей снежные вершины.

      – Смешной ты человек, – она ему ответила. – Хочешь удивить русскую женщину снегом. Я вообще-то из холодной страны, ты бы меня лучше морем удивил.

      – Что желаешь, дорогая? – Ахмет спросил великодушно. – Все сделаю для тебя.

      – Квартиру в Анталии. Широкий балкон, цветочки, на крыше бассейн…

      – Будет, – Ахмет обещал. – Со мной у тебя все будет. И балкон, и бассейн у тебя будет, и цветочки. Построю фабрику – и будет у тебя квартира в Анталии!

      Восточная хитрость была проста: обещай женщине все, что она захочет. Все, что ни просит – обещай, пусть мечтает. Когда говоришь женщине «да», она уже получает удовольствие и привязывается к тебе своими мечтами. Так что Ахмет не обманывал, он обещал.

      А что такого? Разве кто-то не понимает, что только сказка быстро сказывается? Десять лет, не меньше, нужно потратить, чтобы организовать себе такой светлый воздушный кабинетик.

      А кресло у Ахмета какое удобное, прям садись и катайся. Он рухнул в это кресло, открыл ноутбук и начал просматривать почту.

      Ничего срочного не было, в основном новогодние поздравления от партнеров и клиентов. И кое-что личное. Ахмет увидел письмо от сына и в первую очередь начал читать его.

      «Отец, я не хочу с тобой встречаться, – наследник отписался. – Не вижу в этом смысла. Ты променял мою мать на иностранку, ты меня бросил, я не хочу с тобой разговаривать, мне не нужна твоя фабрика, я тебя не люблю».

      Вот и все. Обидел папу. Отца обидел – глазом не моргнул. Ахмет согнулся весь в своем кресле, как начал кашлять – до слез раскашлялся. «Бьешься, бьешься, – он полез в карман за платком, – фабрики ему строишь, по миру носишься, а он тебе кебабы крутит».

      Сыну Ахмет не ответил. Это была его самая любимая восточная хитрость: когда не знаешь, что ответить, – не отвечай ничего.

      Через пять минут доставили лекарства. Секретарша заварила чай и принесла на серебряном подносе дорогому шефу в кабинет. Заодно аккуратно положила на стол приказ о новогодней премии, который Ахмет забыл подписать перед отъездом в Россию.

      – Бухгалтер просил, чтобы вы посмотрели…

      Ахмет сгорбился и тяжело, надрывно закашлял.

      – Еще срочное… – секретарша подсунула факс, тревожно заглядывая шефу в красные больные глаза, –