Смута. Письма самозванки. Владислав Клевакин

ты, казак, по какой воле к Шуйскому на службу попал? – спросил стрелец.

      Зырян пожал плечами.

      – Так Богородица привела. Выстлала дорожку, хочешь не хочешь, а идти придется.

      – Это как же так? – скривил бородатую морду Семен.

      – Долгая история, стрелец, – усмехнулся Зырян.

      – А ты расскажи, – не унимался стрелец. – Жуть как мне интересно. Да и до смены караула еще далече.

      – Так воевода скоро призовет, – отмахнулся от его просьбы Зырян.

      – Воевода… – Семен махнул рукой. – Воевода пока встанет, пока чаю попьет, времени немало пройдет. Нам спешить некуда.

      – Зато мне есть куда, – огрызнулся Зырян.

      – Да ты зубы-то не скаль, казаче! – проревел стрелец. – Расскажи побаечку свою, все веселей будет.

      – Поляка я взял с письмом от самого короля Сигизмунда.

      – Врешь, казаче! – охнул стрелец. – Так прямо и взял?

      На лице Семена вылезло недоверие к рассказу казака. Брешет казак, как баба на базаре. На Дону таких ухарей – хоть степь застилай. Как один все молодцы.

      – И как же ты его взял? – продолжал расспрашивать стрелец.

      Зырян улыбнулся и достал из кармана оставшийся камень. Раскрыв ладонь, парень ткнул камень под самый нос стрельцу.

      – Вот этим и взял.

      – Врешь, казак! – стрелец изошелся хохотом. – Мастер ты на небылицы всякие.

      У костров послышалось недовольное ворчание. Старшина, мирно дремавший на лавке у стены, открыл один глаз и злобно рявкнул:

      – Сенька, пес, чего рот раззявил. Караул спит.

      Стрелец смутился и приложил к губам указательный палец, дескать, тише, казак, старшой недоволен.

      «Погоди, стрелец, будут тебе небылицы», – про себя ухмыльнулся Зырян, прикидывая, в какое место в шлеме лучше всандалить этот камень.

      – Ох, врешь, казаче. Ох, врешь, – тихо прошипел Сенька.

      Зырян взмахнул рукой. Камень, преодолев короткое расстояние, со звоном впился в шлем стрельца. Сенька покачнулся и завращал глазами.

      – Мать моя! – запричитал он.

      Он чуть было не повалился с лафета, но успел ухватиться за него широкой ладонью.

      – Убью! – глухо прорычал стрелец.

      Из кованых дверей монастырской трапезной высунулась голова другого стрельца.

      – Семен, давай посыльного сюда. Воевода ждет.

      Семен бешено завертел головой, пытаясь прийти в себя. Встав на твердую землю, он пару раз покачнулся и брыкнул, как лошадь.

      – Ну ты даешь, казаче, – промычал он.

      Оправившись, стрелец подхватил пищаль у стены и громко рявкнул:

      – Воевода ждет! Следуй за мной, казак.

      В монастырской трапезной за толстым дубовым столом, накрытым зеленой скатертью, сидели князь воевода Долгорукий, воевода Алексей Голохвастов и царица-инокиня Ксения Годунова.

      Толстые кирпичные арки монастырской трапезной сходились у Зыряна почти над самой головой, потому и трапезная казалась маленькой и уютной, почти домашней, если не считать кучи церковной утвари у окон в виде свечных канделябров и образов на