и звук, и отзвук: из разных книг. Олег Чухонцев

под нос.

       – Что мелешь ты, Емелюшка?

       – Да ничего… Овес…

      Сидит да сучит бороду.

      Столетия идут.

      А бабы выйдут по воду –

      с три короба наврут.

      А слухи в каждом коробе,

      что шут его крестил:

      поймал-де щуку в проруби,

      поймал, да отпустил.

      А щука-де ученая –

      с Емелей говорит.

      О чем? Тут дело темное,

      не зря, видать, сидит.

      А смолоду, а с голоду –

      холера да война.

       – А кто же мутит воду-то?

       – А всё она, она.

      По щучьему велению –

      ступайте в печь, дрова!

      По щучьему велению –

      зубастые слова!

      У вас –   волочат волоком,

      у нас –   наоборот:

      летит ковер под облаком,

      крестьянский самолет.

      У вас –   указ, не иначе,

      указ везет гонец.

      А мы –   на печке сидючи

      прибудем во дворец.

      А в царстве замечается:

      дела идут не так.

      А в царстве заручаются –

      сиди себе, дурак.

      А он на трон не зарится,

      живет да хлеб жует.

      А щука –   слышишь? – жарится.

      А сказке –   свой черед.

1961* * * («Этот город деревянный на реке…»)

      Этот город деревянный на реке

      словно палец безымянный на руке;

      пусть в поречье каждый взгорок мне знаком

      как пять пальцев, – а колечко на одном!

      Эко чудо –   пахнет лесом тротуар,

      пахнет тесом палисадник и амбар;

      на болотах, где не выстоит гранит,

      деревянное отечество стоит.

      И представишь: так же сложится судьба,

      как из бревен деревянная изба;

      год по году –   не пером, так топором –

      вот и стены, вот и ставни, вот и дом.

      Стой-постой, да слушай стужу из окон,

      да поленья знай подбрасывай в огонь;

      ну а окна запотеют от тепла –

      слава Богу! Лишь бы крыша не текла!

1965ГеоргикиI

      Капуста в Павловском Посаде.

      Капуста! – и бело в глазах:

      на взбеленившемся базаре,

      и на весах, и на возах.

      Чуть свет затопит мама печку,

      и рукава я засучу,

      да наточу на камне сечку,

      да сечкой в ящик застучу.

      Как никогда легко и ясно,

      как будто в первый раз люблю:

      чисто-чисто,

      часто-часто,

      мелко-мелко

      изрублю.

      О, та капуста из раймага

      того гляди сведет с ума:

      бела как белая бумага,

      бела как ранняя зима.

      Уходит боль… Не оттого ли

      стоишь как вкопанный в дверях:

      горят, горят огнем мозоли,

      стучат, стучат во всех дворах.

      Под утро иней ляжет густо

      на крыши, взбудоражит сны.

      Скрипит, скрипит, как снег, капуста,

      и снег скрипит, как кочаны…

1960II

      В воскресный