Взгляни на меня. Чармили Энн Белл

Сочиняла истории о том, что где-то очень далеко жили в недосягаемых землях люди с пустотой вместо лиц. Спустя годы я увидела такого человека в косом прямоугольнике забрызганного водой зеркала. И мир стал походить на вязкое болото расплавленных пластинок. Мир, стремящийся ко дну.

      Вопрос Тома о районе, в котором я родилась, вызвал душащую изнутри жгучую злость. Я не могла подобрать исчерпывающих причин, боялась объяснить её природу и возненавидеть себя ещё больше. Злость – ответная реакция на попытку разобрать душу на кусочки, заставить оглянуться на развалины трепещущего мира прошлого, я продолжала носить его в себе, как в захлопнутом футляре. Забыть никак не получалось. Исколотые грязными иглами, пропахшие дымом и отчаянием шлюхи с хронической бессонницей. Они падали в лужи рвоты, застревали между наслаждением и смертью, раздвигали ноги и захлёбывались спермой хохочущих ублюдков, швырявших им в лицо пакеты с разбавленным героином. Наркодилеры устраивали драки, увидев наглых чужаков, рискнувших торговать на их территории. Истошные крики вперемешку с выстрелами рассекали улицы в мутно-жёлтом свете фонарей. Затем всё затихало, застывало в глубине изувеченных тел, брошенных на дороге… Форест Гейт забился прогрызающим плоть паразитом в прямо подкорку. Стал частью пульса. Возвращаясь на каникулах домой, я редко выходила на прогулку или за продуктами, хоть порой и шаталась по улицам в сомнительной компании, когда становилось невыносимо. Но чаще я просто залезала, угрюмая и неразговорчивая, с рваной книгой на подоконник. Сквозь мелкие царапинки на стекле наблюдала за утренней суетой, перетекавшей в бурлящее безумие вечера. Наблюдала за людьми. Они в беспокойстве и спешке спотыкались, ненароком задевали друг друга. То замедлялось, то нарастало движение, подростки в банданах и перевёрнутых кепках собирались в пёстрые стаи и исчезали, подчинялись жажде развлечений и запретных взрослых удовольствий, отравляющих и слепящих.

      Однажды один из темнокожих парней посмотрел в сторону верхних этажей и обратил на меня внимание. Долго разглядывал, с подозрением прищурившись, и потом с грубой ухмылкой поманил пальцем и указал на ширинку широких джинсов. Я тут же спрыгнула с подоконника, резко задёрнула шторы. Отрезала себя от пугающего непредсказуемого мира за кирпичными стенами. Залезла на низкую кровать, подтянула колени к подбородку и только тогда заметила: упавшая на пол книга совсем расклеилась и напоминала обломки разрушенного дома. В тишине маленькой комнаты громыхнул отзвук смеха, доносившийся с улицы. Эта омерзительная компания внизу наверняка знала, кем работала моя мать. Возможно, их уставшие от тошнотворной рутины отцы частенько наведывались в отель и пользовались услугами Жаклин Энри. Представляли себя властелинами Вселенной, вколачивая проститутку во вмятины кожаного дивана.

      Смех рассыпался дребезжанием стекла, пробудил на дне души жуткое желание спуститься к этим вчерашним детям, которые не успели повзрослеть, а уже мнили себя всемогущими королями. Хотелось